Газета День Литературы # 120 (2006 8)
Шрифт:
Ах там лежат в похоронных гробных ситцевых платьицах ах там ворожат
засохшие наши старухи в рубахах-саванах
С брусничными кормильными материнскими картофельными усопшими руками
И некому их отпеть оплакать похоронить
Ах Русь! Ах Святая Русь!
Ах усыпальница страна непохороненных неотпетых неоплаканных бабусь!
Страна где пьяные охотники стреляют в удивлённых журавлей
Страна где брошенные дети жарят на кострах больных ворон
А потом от одиночества сиротства бросаются склоняются смиряются бредут навек под слепые поезда Страна где пьяный лицедей в Кремле Пьёт кровь младенцев из несбывшихся абортных матерей
Ей! Ей! Гой! Русь роддом неуродившихся детей!
Гой Гой Гой! Гей!
Гой Русь! Страна непохороненных старух бабусь да неродившихся детей
Гой Русь! Страна восставших восходящих восстающих золотых летучих церквей Ах вместо ржи! вместо пшеницы! вместо золотого овса!
вместо златых шмелей! вместо самой жизни Ах свято восстают ах поднимаются над опустевшей Русью церкви купола колосья золотые золотые золотые
Ах ледяные
Ах золотые золотые золотые сироты святые
Ах для кого ж вы золотые золотые золотые
Ах золотые
ПЛАЧ
песня
Размахалась смерть косой
Над моею головой...
Ай размахалась, разгулялась, разыгралась...
А мне не жаль головушки моей,
А мне жаль заброшенных полей,
А мне жаль подкошенных церквей,
А мне жаль некошеных лугов,
А мне жаль зарубленных лесов,
А мне жаль сирот да стариков,
А мне жаль блудливых
обреченных городов.
Ах, мне не жаль головушки серебряной моей, А мне жаль упавших оземь деревень,
Где последняя старуха штопает плетень...
А Русь-матушка уходит в сонь-травушку,
А Русь-матушка стала сонь-травушка
А мне не жаль головушки серебряной моей...
Ай,
Над Россией, над Святой,
Ах, размахалась, разыгралась, ай далече расплескалась, разгулялась.
ПАМЯТИ СЕРГЕЯ ЕСЕНИНА
1.
Колыбельное... Молочное... Овечье... Птичье... Лепетное...
Дочеловечье... Родимое... Сеногнойное... Дождливое... Коровье... Травяное
Алый недозрелый месяц из ноздри ночного водопьющего коня блестит лиясь слезой слюной серьгой
Мы с нечаянною шалою возлюбленной моей обреченно окрыленно переплелись перемешались перепутались в медвяном многозвонном русском нашем разнотравии медовом
И всю ночь всю нощь исходим мечем наго друг о друга самой древней самой сладкою жемчужною родильною блаженною чреватою плодовою росой росой росой
2.
Мы с нечаянною полевой возлюбленной моею наго спело валко полегли заколосились позатонули позабылись покосились в медвяных малахитовых шелковистых бархатистых травах травах травах
Шмель златой раздавленный погибельно нас ел
Я впервые взял косу и неумело пылко оголтело покосил луг заливной спел спел
Знают только муравьи да коростель-дергач как мы в траве покошеной подкошенно витали колыхались свято да стонали ублажались
Да осталась гроздь горсть заветных тайных рдяных капель девьей крови на заброшенной моей косе в траве
3.
Летняя лесная полевая тоска истома превыше осенней золотой всеусыпляющей печали
Когда ты бродишь утопая увядая в русском несметном духмяном пышнотравьи разнотравьи дикотравьи
Когда ты бродишь в разнотравии вселенски одинок
Как на Кресте Иисус Христос
Как Бог в Конце Времен
4.
А летняя тоска превыше осенней золотой печали
Когда блаженно одинок ты бродишь в русском разнотравьи
И всякий муравей в траве счастливее тебя
И всякий шмель златой на голубом лазоревом цикории тебя жалеет
И всякий опадающий сырожемчужный куст жасмина тебя летящими по ветру лепестками бережно ласкает