Газета День Литературы # 175 (2011 3)
Шрифт:
А белокаменный парламент
под баррикадный темперамент
взывал оглохшую Отчизну
не предаваться демфашизму.
Во мне спасеньем ли, на горе ли
агония фантасмагории
свершила свой переворот
наоборот,
с небес, под сень российских сосен,
хранящих болдинскую
и робко ропчущий народ:
ну, обормот.
ИСХОД
Мы повержены ночью мятежной
и в припадке паденья слепы:
в этой схватке крамольной, кромешной,
в канонаде прицельной стрельбы,
опалённый дыханьем пожарища,
обагрённый капканом узды,
наш российский исход продолжается
под иглой вифлеемской звезды.
В ПАУТИНЕ ЛЕТ
По закону живу и по совести,
и по здравому смыслу живу.
Не желаю с Кораном ссориться.
Не желаю беды жиду.
Но друзья, после стопки водки,
убеждённо внушают мне,
будто рвутся душманы к Волге
жировать, как жиды в Кремле.
Колдовские нужны способности
выживать в паутине лет,
ни законов когда, ни совести,
да и здравого смысла нет.
ПАПАХА МОНОМАХА
Какими тешиться прозреньями,
томясь покоем,
когда в тебя глядят с презрением,
считая гоем?
Зачем терзаться нараспашку
собрату в рожу,
готовому содрать рубашку,
а с ней и кожу?
Неужто просветляться думами
о долге, чести
и ждать, когда погонят дулами
в подвал мечети?
Не лучше ли послать всё разом
к чертям, к аллаху
и, зыркая кровавым глазом,
швырнув папаху
в зад Мономаху!
РЯБИНОВЫЕ ИСТИНЫ
Не пристало скитаться
с кистенём при луне.
И не стоит спиваться,
нету истин в вине.
На рябинах алеют кисти
созревающих горьких истин.
Их отведать неймётся.
Попробуй. В высь потянись.
Мир, скрипя, распахнётся
перевёрнутым вниз.
Там на ликах вождей, кумиров
ты увидишь клыки вампиров.
НАТЮРМОРТ
Кто не делал зла
жизнь заставила:
то за Ленина,
то за Сталина.
Чья теперь вина?
Комом катимся.
За войной война.
Скоро ль хватимся?
У Христовых Врат
среди прочего
"сгубит брата брат"
напророчено.
Сторона лежит
невменяема.
Сатана блажит
за хозяина.
От Ростова
до Благовещенска
разворована,
обесчещена.
Ни живого нет,
ни умершего.
Со слезами
кровь перемешана.
ДЫМ ОТЕЧЕСТВА
Как в бреду, как во сне,
в многослёзной стране
под режимом преступным, нервозным
превращается в дым
всё, что было святым,
нерушимым казалось и грозным.
Зря жандармский сапог,