Газета День Литературы # 179 (2011 7)
Шрифт:
стремясь вовне, как из неволи птица.
Не оттого ль и церковь на крови, что любим мы, не ведая любви,
и сей обман от века не нарушим?
...И среди звёзд, тоскуя и скорбя, Зовущего я позвала Тебя
и отворила замкнутую душу.
***
Заходило кровавое брожево...
Боже правый, спаси и прости! Смерть ли
в землю российскую брошена
из Твоей милосердной горсти?
Если – жизнь,
то откуда старинная обречённость грядущих времён:
в этом мире
загубят невинного
под круженье зловещих ворон.
***
Теряет дерево листву,
душа с надеждой расстаётся. Последней мукой остаётся
лишь ветра свист да сердца стук.
Скрипя уключинами лет
и упирая ветки в небо,
что помнит дерево под снегом,
о том помину нет.
Но здесь опора и приют
душе – зазимовавшей птице.
А снег валится и валится,
и на снега – снега падут.
Пустыней станет белый свет,
и жизнь угаснет под сугробом,
но дерево предстанет Богом, которого, казалось, нет.
Когда к стволу его прильнёт
печали ласточка слепая,
она услышит, замирая:
в нём завязь робкая живёт.
***
Анатолию Жигулину
Тихий вечер, тихий снег,
Светлая дорога...
Одинокий человек,
Не держись порога!
В даль сомнений поспешай
Вслед снегам кипучим.
Одинокая душа
Всем ветрам попутчик.
В даль сомнений, где поля
Да хранит тебя земля
И ведёт дорога.
***
О кто не испытал сердечных ран!
Я говорю и вижу сквозь туман,
в котором тонут голоса и лица,
а в небесах стремительная птица кричит, и сердце начинает биться
на этот зов из небывалых стран, –
но кто не испытал сердечных ран! – она летит из далека-далёка,
а мне моя печальная дорога
под этим небом, обещавшим Бога,
но только умножающим обман...
О, кто не испытал сердечных ран!
***
Тс-с, тише...
дети спят в Нагорном Карабахе, ручонки разбросав в неутолимом сне. Над ними в вышине
захлопотали птахи
над свадебным гнездом.
И значит, быть весне.
И свежий ветерок,
вздувая рубашонки,
защекотал детей от локонов до пят. И неумолчно мать
зовёт из сна ребёнка... Но – тише – дети спят.
Унявши кулачки,
уста сомкнувши прочно,
закрыв глаза на все грядущие века, спят ангелы пречистые обочин,
спят агнцы Магомета и Христа.
Они уже не встанут – Бог единый
им надевает скорбные венцы,
пока враждой и болью горбят спины
и пули льют их кровные отцы.
Дмитрий ВОЛОДИХИН ВОСХОЖДЕНИЕ К ЧИСТОТЕ
Творчество Захара Прилепина это брелок с секретом. И те, кто близок нижегородскому писателю по мировоззрению, и те, кто видит мир совершенно иначе, единодушно говорят: "Сила!" А потом добавляют – некоторые вполголоса, иные же не таясь: "Появился наконец-то… Дождались". Но когда пытаются определить, в чём сила-то, из чего проистекает та пронзительная мощь, с которой Прилепин воздействует на души, начинается невнятное брожение от эпитета к эпитету. Сильный… нежный… мужской… правдивый… искренний… русский… патриотический… точный… И всегда-то остаётся что-то лишнее, никак не вписывающееся в общую картину. Как если бы старую игрушку, брелок из дюжины деталей, разобрал бы досужий человек, а собрать никак у него не получалось бы: то одну фитюльку забыл вставить, то другая отчего-то "не подстроилась", то третья оказалась "лишней".