Газета День Литературы # 179 (2011 7)
Шрифт:
и стаи перелётных птиц
кричат, невидимые глазу,
и жизнь – огромнее, чем разум,
объемлет сердце без границ...
В конце концов в строках "и жизнь – огромнее, чем разум, объемлет сердце без границ" заключён некий ответ на все кажущиеся противоречия в поэзии Людмилы Абаевой.
Реальность жизни выше и бесконечней возможностей разума, и в любом случае остаётся поэзия, которая
Несомненно, творчество Людмилы Абаевой представляет одно из самых интереснейших явлений современной русской поэзии.
Юрий Мамлеев
***
В библейском небе
только сны и птицы
летают невозбранно,
и ты, душа, смиренной голубицей,
звездами осиянна,
лети, лети от площадей кипучих
сквозь торг и скорый суд,
за тот предел, где пламенеют тучи
и ветры гнёзда вьют.
Мы все уйдём из суеты во славу грядущих дней,
чтоб укрепить небесную державу душой своей.
УРАЛ
Урал! – тугая тетива
из Азии нацеленного лука,
с Европой непрестанная разлука,
безвременье в любые времена.
Твой тёмный лес, в глухие небеса растущий самовольною державой,
не одолеть ни подвигом, ни славой,
а только детской верой в чудеса.
Твоих народов самоцветный сход живёт-гудёт и от судьбы не рыщет, а по весне в высоких голенищах
всё пашет землю, пляшет и поёт.
Откуда он слетелся, этот люд,
и среди всех –
моих родимых горстка?
Но женщины, с иголкой и напёрстком, молчат о прошлом и рубахи шьют.
И сколько ни гляди – хребты и даль, из года в год цветущие столетья
и то, что пуще жизни, пуще смерти – в родных глазах вселенская печаль.
ДВОЕ
Дыша раздорами, вошедшими в обычай,
они ещё пытались удержать
друг друга, горячась, как дети,
и незаметно перешли черту,
когда, до сокровенного раздеты, увидели друг в друге пустоту.
***
Гляди, прилетела сорока
трещать в придорожных кустах
о том, что зима недалёко
и холод у всех на устах.
И тучи глухие нависли,
и небо на нас не глядит,
и на расписном коромысле
вода ледяная молчит.
Ну что ж, отгуляла и осень
своё золотое жнивьё!
И сердце усталое просит
забиться в нору, как зверьё.
***
Из глубины взыскующих ночей
всё слышу зов мучительный ничей,
он словно изнутри меня тревожит – так сон кошмарный мучит наяву,
так ветер бередит в садах листву,
и я шепчу невольное: «О Боже...»
Ни зги вокруг, в дыму плывёт луна,
и кажется, я навсегда одна,
лишь плачет вдалеке ночная птица.
И вдруг в чужой недвижной тишине
я ощутила ясно – Бог во мне,
и я Его пленила, как темница.
Я жизнь живу как будто на краю
и потому гнезда себе не вью,
что время злое всё нещадно рушит, удел земного – пепел и зола,
и я себя от мира берегла,
нетленную вынянчивая душу.
Но мне сейчас открылось – Боже мой, Ты жив во мне, как я жива Тобой,
но встрече нашей
никогда не сбыться, ведь пуще холод мой любого зла,
и окровавил Ты свои крыла,