Газета День Литературы # 80 (2004 4)
Шрифт:
Степь примеряет вешние ручьи...
Немудрено, что мне опять не спится,
волжаночки — подруженьки мои,
уралочки — родимые сестрицы!
Пестравочка, Сакмара, Кондурча,
Криуша, Орь, разбойница-Татьянка
спросонья недовольствуют, ворча,
разбужены весною спозаранку.
в крещенском сладком сне!
Мы сотой части песен не пропели.
О, как звонкоголосы по весне
речушки, тихоструйные доселе!
Пусть наша песнь порой не дорога
российскому степному междуречью,
но все ж его колючие снега
питают наше грешное наречье.
***
Себя сжигающий дотла,
октябрь под ногами тлеет...
Я знаю — молодость ушла.
Она об этом не жалеет!
Ох, девка-озорь, синь-глазок!
Невосполнимая пропажа.
Под кем-то ломится ледок,
под нею и не дрогнул даже.
О, как она хотела жить —
вкушать шабли, носить брильянты!
Но что могла я предложить
ей, кроме своего таланта?
За лучшей долей подалась,
обдав меня глухим презреньем —
туда, где томно стонет джаз,
и розы пахнут вдохновеньем.
Ни в сладком сне, ни наяву
она уже не отзовется.
Да я ее и не зову —
избави Господи, вернется!
***
"Во всех ты, душечка,
нарядах хороша..."
В.Богданович
Когда я, задыхаясь от бессилья,
в бреду кошмарном окунусь во тьму,
ты мне приснишься, юная Россия,
царевною в шатровом терему.
В сорочке из холстины белоснежной
и сарафане, сшитом по косой.
Склоненная над прялкою прилежно,
с тугою светло-русою косой.
блистающей французским декольте.
И не на пролетарской баррикаде
с измятой прокламацией в руке.
Примерь расшитый вешними шелками
прабабкин сарафан, моя душа!
И ты поймешь: лукавили веками,
что ты во ВСЕХ нарядах хороша!
***
В кругу молчаливых монашек
смирив горделивую грусть,
в букет монастырских ромашек
лицом покаянно уткнусь.
Туманы. Дурманы. Обманы.
Вот мир, где познала я тьму.
"Отыди от мене, сатано!" —
при встрече отвечу ему.
Подумаешь, дело какое!
Устав от мирской суеты,
душа возжелала покоя,
как птицы хотят высоты.
***
Все реже озаряет дали
послевоенный бравый сон...
Еще звенят твои медали,
но это — поминальный звон.
За то ль с молитвою и матом
вставал последний батальон,
не флагом звездно-полосатым,
но красным флагом осенен?
За то ль в клубах слепящей пыли
строчил охрипший пулемет,
на плаху девочки всходили,
ложились мальчики на дот?
А мы бредем с пустой котомкой
в европы — не подаст ли кто?
Мы, победителей потомки,
свое поправшие родство.
Проснись и пой! Нас обокрали.
Была страна и — нет ее!
Кому нужны твои медали
и вдохновение мое?
***
Он пел: "Мы наш, мы новый мир построим!.."
А после хмуро говорил всем нам:
"Такие песни надо слушать стоя,
при этом руки вытянув по швам!"