Газета День Литературы # 92 (2004 4)

День Литературы Газета

И осенние песни рябины.

Я всё больше теряюсь во мгле

Этих дней, вечеров, перепутий.

Я не помню уже, сколько лет

Этой долгой болезненной жути.

Я всё ждал, что товарищ придет,

Что любимая встанет навстречу.

Но тридцатая осень — и вот:

Я один в этот памятный вечер.

Всё, что будет, уже сочтено.

Знать об этом — душе не пребудет.

Просто время такое: темно.

И боюсь, что темней еще будет.

***

Н.

Слушай, выпьем вина! Это море мудрей наших бед.

Посидим на камнях, побросаем медузам монетки.

Может именно здесь начинается тот самый свет

В белой пене дождя, шуме волн и под ругань соседки.

Мы научимся жить, будто время уже истекло,

Будто ангелы к нам забредают по-свойски на ужин,

И мы вместе сидим и глядимся в живое стекло,

Где шевелятся звезды внутри и сияют снаружи.

В этой толще воды — столько судеб, надежд, голосов,

Что становится страшно, когда зачерпнешь их рукою!

Будто вечности гулкой вращается здесь колесо,

В белых брызгах дробясь и неся в измеренье другое.

…Почему ты не спишь? Этой сказке не будет конца.

Обними меня крепче, прижмись — и откроется море:

В белых космах волос и суровых морщинах лица,

Острых скулах валов и с извечной тревогой во взоре.

***

Слава Богу, слава Богу —

Боль проходит понемногу.

Ветер дует, снег идет,

В Антарктиде тает лед.

Жизнь проходит понемногу.

Всё когда-нибудь пройдет.

Всё когда-нибудь случится.

Всем когда-нибудь в полёт.

Надо только доучиться,

И — вперёд!

Геннадий Красников ВЕЩАЯ ПТИЦА

***

Что же льёшь ты шампанское мимо,

доводя до кипения снег? —

всё равно уже неотвратимо

на развалинах "третьего Рима"

двадцать первый безумствует век!

Кто бы мог и подумать: так скоро!

То ли в колокол бить, то ли выть, —

возродится лопух у забора,

повторится Содом и Гоморра,

а четвертому Риму не быть.

Спит Германии сумрачный гений,

видит детские сны Старый Свет,

грезит Франция без угрызений,

только нам от скорбей и сомнений

не бывало покоя и нет.

В ваших снах: от Москвы до Сибири —

ни страны, ни могил, ни креста,

но последним пророчеством в мире

бездна русской немереной шири

и во сне вам страшнa неспроста.

Пусть Россия, как вещая птица,

на пути вам вставала не раз,

с кем еще, без неё, вам сразиться,

кто ещё о вас будет молиться,

кто оплачет, безумные, вас!..

За бесстрашное наше веселье —

разливайте старушку Клико,

может быть, на всемирном похмелье

нам покажется за канителью, —

что расплата ещё далеко!

***

К чему снится

Темная птица,

камнем летящая,

в грудь мне стучащая

клювом лазоревым,

взглядом назойливым,

лапой когтящею

и леденящею,

жгучими крыльями,

серыми тыльями?..

Кто ты, молчунья? —

Злая вещунья,

неба посредница,

добрая вестница,

или взбешенная

совесть бессонная?

Скажи, птица,

чему сбыться?