Газета "Своими Именами" №21 от 24.05.2011
Шрифт:
– Можно. Запишите: «курлонил».
– А это что такое, собственно?
– То же, что фудыркнул. Живой, напоенный образом глагол.
– Жаль, что напоенный. Не поили бы их лучше, эти глаголы, – вздохнул Кудыковский. – И вот еще героиня у вас пурашится. Это что-нибудь физическое или внутреннее? В голове у нее симарунит, а сама она пурашится. Некоторые не поймут.
– Вставьте так, – миролюбиво предложил Бедакин: – «Зоя хапурилась, как душатая». Ясно теперь?
– Уже яснеет, – горько пожевал губами Кудыковский. –
– Переводите, – строго согласился Бедакин, – но с соблюдением стиля.
– Да уж не без этого, – обрадовался Кудыковский. – Я даже со словарчиком. На базе точной науки, так сказать. Будьте спокойны, Зиновий Гаврилович.
Поздно вечером Кудыковский вернулся к себе на дачу вдвоем. Впереди шел он, а сзади мальчишка, который нес с вокзала охапку толковых словарей русского языка. Не снимая кепки и на ходу закусывая холодной бараниной, схваченной на террасе, Кудыковский сел за рукопись романа.
– Так, так, – радостно шептал он через полчаса, роясь в рукописи и словарях, – дрюкать… На «Д». «Драпать… Дробить… Дрюкать… Дрюкать… – скакать на левой ноге. Костромское выражение». Так. Теперь на «К». «Карагачить… Кабкать… Калпить… Карагачить… Ловить рыбу руками. Из архангельских сказок». Так… Посмотрим теперь, что героиня делает… В ушах пляпали будрыки… «Пляпать – сверлить стену»… «Будрыка, множ. будрыки – донское название молодых медведей…» Ну-с, теперь дальше…
Через два месяца Зиновию Бедакину принесли корректуру третьей части его нового романа-трилогии «Угодья и половодья». Сверху была пришпилена записочка Кудыковского: «Что мог – исправил. Работал по словарям. Если что не так – извините. К.».
Бедакин начал читать прямо с третьей главы. Карандаш медленно падал у него из рук.
«Игнатий, – прочел Бедакин, – прыгал на одной ноге по меже и ловил рыбу. Небогатые жаворонки запрягали лошадей и били сапогами простоквашу. Свистели колеса, вбивали гвозди суки. Вдали было весело».
Еще более странные строки, родившиеся при помощи толковых словарей и его языка, мелькнули перед Бедакиным в следующей главе.
«Зоя рыла землю. В голове у нее шел снег и молодой медведь сверлил стену. В ушах танцевали холодные бани. Еще минута – и она бы пошла дождем».
Бедакин растерянно оглянулся, убедился, что в комнате никого нет, и быстро зачеркнул обе фразы.
«Игнатий шел по меже, – торопливо вписывал он, – и вокруг него пели жаворонки. Вдали пахло сеном…» Здесь так сделаем: «Зоя страдала. В ушах у нее шумело, и перед глазами плыли круги…» Пойдем дальше…
«Иван Петрович малапурил…» Не стоит… «Иван Петрович курил» – это будет лучше… «Даль стырчевела…» Не надо. «Даль синела». Так будет красивее…
Еще через два месяца роман «Угодья и половодья»
– Не понимаю тебя, – сказала жена Кудыковскому, прочтя роман, – хороший роман. Что ты злился? И очень простой, понятный язык. Что ты от него хочешь?
– Теперь решительно ничего, – хитро ухмыльнулся Кудыковский. – Прекрасный писатель! Кстати, Вера, вели выкинуть эти словари, которые я купил. Кажется, мне они больше не понадобятся,
Аркадий БУХОВ, 1935 г.
ЗА СЛОВОМ В КАРМАН
Я за словом в карман никогда не лез. Вот, помню, намазали мне половину булки маслом и вишнёвым вареньем сверху полили. Выбежал я во двор и скорее, чтобы сладкое по пальцам не растекалось, начал есть. А тут Танька из второго подъезда:
– Дай попробовать маненько!
– Бе-бе-бе, фиг тебе!
– Ах ты, жадина-говядина!
И все ребята во дворе подхватили:
– Жадина-говядина, жадина-говядина!
Другой бы заревел от обиды, а я им сразу в ответ:
– Танька-жиртрест, всё подряд чужое ест!
А то ещё классе в пятом было. Попросила меня Ленка Перфильева её портфель до дома донести. А наши все следом из школы выскочили, дразнить начали. Танька среди них первая:
– Жених и невеста, тили-тили тесто!
Перфильева так отпадно покраснела и убежала, а я за словом в карман не полез, ленкиным портфелем в Таньку запустил и прокричал:
– Толстая корова ходит в мехах, сто лет без жениха!
Здорово, в общем, припечатал: Таньку до самого выпускного «чернобуркой» за тот её воротник и дразнили.
Да что ты! Если повспоминать - я столько смешного за жизнь начубучил, многим мало не показалось!
Вот, например, вчера меня замминистра вызвал. То есть вызвал-то он на сегодня, а позвонил вчера. И давай орать:
– Бездельники! Где проект водоотвода, ещё в мае должен был быть! А к нам, недоноски, завтра сам приедет, как я перед ним отчитаюсь?!
Я выслушал и говорю в трубку:
– Чем как идиот орать, лучше меньше воровать! Бе-бе-бе!
Он булькнул, хрюкнул и прошипел:
– Ну, завтра в десять.
И вот я собираюсь. Танька мне на спине костюм щёткой чистит, а я в зеркало вижу: у неё слезинки на глазах.
– Не плачь, - говорю, - Тань. Я сейчас и самому, если он чего такое себе позволит, знаешь как отвечу! Я уже и рифму придумал!
– Да уж знаю… А жить-то на что будем?
– Ничего, как-нибудь! У нас вон варенье мамино с того года осталось, я тебе булку намажу.
– Без масла?
– Конечно, сегодня с работы выгонят – на что масло-то покупать… Зато похудеешь, никто жиртрестом дразнить не будет. А то внуки вон совсем разболтались: забегут в комнату и прямо из дверей языки показывают: «Бе-бе-бе!».
Евгений ОБУХОВ