Газета Завтра 219 (58 1998)
Шрифт:
Если знать, что изведал он за свои восемьдесят с лишним лет… Он как будто оберегал нас от своих невзгод, страданий, бедствий, поэтому до сего дня никаких мемуаров, дневниковых откровений, никаких интервью… Сколько "белых пятен" в истории нашей музыки мог бы прояснить Георгий Васильевич, какие захватывающие сюжеты мог бы поведать… Например, о том, как ему не давали быть композитором — таким, каким ему хотелось быть и каким он стал, несмотря на все преграды.
Ни слова, ни звука о том, как его травили в 1950 году за пресловутый "формализм" — мы узнали об этом из покаяния покойного Израиля Владимировича Нестьева, приложившего руку к "формалистам".
Наши невежественные журналисты бросились вещать о том, что Свиридов был любимым учеником Шостаковича. Неправда! Любимым учеником был другой великий русский композитор, младший современник Свиридова — Борис Александрович Чайковский (хорошо бы знать своих современников вкупе с историей своей страны, да ведь страна-то для иных чужая). Дмитрий Дмитриевич и Георгий Васильевич были друзьями, собеседниками, современниками, спутниками, но — на разных орбитах. Они шли к своей славе разными путями. Случалось, помогали друг другу, но распространяться об этом не любили.
Им крупно повезло: они успели пожить действительно при народной власти, которая отблагодарила их за свои достижения сполна. Сколько премий, званий, наград имели оба при Советской власти. А при нынешней… При нынешней русский Шостакович со дня своего 90-летия в 1996 году стал почему-то великим еврейским композитором (на этом особенно настаивал музыкальный обозреватель радиостанции "Эхо Москвы" Артем Варгафтик). Правда, Георгий Васильевич тоже удостоился награды — ордена "За заслуги перед Отечеством" II степени. И — тоже к юбилею. Да, было. 16 декабря 1995 года Свиридов вышел на сцену Большого зала Консерватории и получил из рук Черномырдина тот самый орден и роскошную папку с ельцинско-черномырдинскими автографами, которую тут же на сцене и оставил. Навсегда. Добрая душа подобрала и два года уговаривала принять от нее царский подарок — не спешил. А теперь — по воле судьбы — не успел…
Жил, не жалуя властей, по-пушкински: ты сам себе царь… Он не жил — он царил и царствовал. Отсюда его королевское равнодушие ко всем критикам и клеветникам. А клеветали-клокотали всю его творческую жизнь. Какими ярлыками обклеивали! За "формализм", "консерватизм", "академизм", "антисемитизм", "национализм", "архаизм", а в 90-е годы устами покойного Эдисона Денисова, которого когда-то именно Свиридов защищал от нападок Родиона Щедрина — устами Эдисона Васильевича Георгий Васильевич был пригвождан публично к позорному столбу "примитивизма" и "дилетантизма". Какие "измы" на очереди? Скорее всего, "измов" больше не будет, потому что Свиридова как русского самородка постараются поглубже закопать — тенденция уже наметилась.
Композитор скончался в канун Православного Рождества. А в день Рождества Христова в Бетховенском зале Большого театра под патронажем Бориса Березовского вручалась самая большая, по нынешним меркам, премия, именуемая общенациональной, под названием "Триумф". За наивысшие достижения в области культуры. Среди членов жюри — Владимир Спиваков, Юрий Башмет, Владимир Васильев… Понятно, что Свиридову никогда не видать такой премии, ну хотя бы минутой молчания почтили усопшего накануне гения. "Триумф" транслировали на всю страну, и вся страна увидела, как наша “демократическая” элита демонстративно не заметила нашего горя.
Зато другая элита — увы, мы живем в расколотом мире — на второй день после погребения великого
Может быть, это был самый грандиозный памятник нашему гению — эти недели, прожитые с его именем, с его музыкой и благодарной памятью о нем. Видел бы он этот восторг переполненных залов! Впрочем, видел — жизнь его этим не обделила.
Но будем помнить, что Свиридов — это сама Россия. Известный французский музыковед М. Гофман, горячий поклонник музыки Свиридова, писал: "Не просто Россия сегодняшнего дня поет в его музыке (и с какой неотразимой мощью!), но вся Россия — Россия Киева и Новгорода; Россия Москвы и Казани; Россия 1905 и 1917 годов; Россия этого года и ХХ столетия".
Ольга ГЕНКИНА
МЫ ПУБЛИКУЕМ РЕДКИЙ МАТЕРИАЛ: ТЕКСТ ПОСЛЕДНЕГО ВЫСТУПЛЕНИЯ МАСТЕРА, ЗАПИСАННЫЙ КОМПОЗИТОРОМ ИВАНОМ ВИШНЕВСКИМ В СТУДИИ “НАРОДНОГО РАДИО”
В 40-е годы я был объявлен формалистом, самым первым формалистом в Ленинграде, где я тогда жил. Я дожил до сорока лет — и имел только одно изданное сочинение, пушкинские романсы. То было очень трудное время. Я работал тогда тапером у Райкина в театре, музыкой ничего не зарабатывал.
Постановление Жданова было написано для всех, а не только для тех композиторов, кто были поименованы в нем. Названы были старшие мастера, их и подвергали критике. Но как раз они, между прочим, к новой конъюнктуре быстрее смогли приспособиться. А вот мое поколение и еще более молодое были очень сильно утемнены средой. Попали под строгую цензуру. И тем не менее, я не писал сочинений, славящих Сталина. Писал много прикладной музыки, театральной .
Вообще, с постановлением — вопрос сложный. Как раз те композиторы, которых критиковали,- они и писали «Славься, Сталин!». Шостакович написал «Песнь о лесах», прославляющую Сталина , Хачатурян — «Поэму о Сталине». Все почти писали. В самом постановлении написаны были прекрасные слова о художественности, о народности, о классичности. А по существу, получилось совсем другое. Стали поддерживать эпигонские, бесталанные, серые сочинения. Написано вроде бы правильно: стремиться к контакту с народом… А какой художник не стремится?
Музыка — это необъяснимый дар. Просто необъяснимо, почему один человек слабо чувствует музыку, другой чувствует ее глубоко, а третий не только переживает ее, но и сам сочиняет произведения, которые существуют уже независимо от этого человека. Чувство музыки, несомненно, есть дар божественный…
Весь мир наполнен звуками, он все время звучит: птицы поют, гром гремит, вода шумит, трава шелестит, человек говорит — объясняется в любви или бранится… Бог дал человеку возможность в этих звуках слышать тайную музыку. Дал возможность исследовать эти звуки, путем практики сводить их в систему.