Газета Завтра 29 (1026 2013)
Шрифт:
Один из крайних и во многом справедливых аргументов критиков советского строя - о жестком атеизме и воинствующем безбожии советской власти. Однако правильно ли поставлен перед обществом этот вопрос? В нашем понимании, вопрос должен стоять не о закреплении и не о фиксации памяти о безбожии и гонениях на верующих. Сущностный вопрос в другом: что помешало нам как народу, как государству, сохранив потенциал и лучшие завоевания советского проекта, окрестить и воцерковить его? И почему в годы перестройки, в том числе и во имя борьбы с безбожием, мы утратили этот потенциал? Не получается ли, что в данном случае Церковь, которая получила "свободу", была использована внешним врагом для ослабления страны и народа? Иными словами, православие использовали для ослабления, в конечном счете, самого же православия -
Многие наши либеральные критики гнезда Суркова и в адрес советского строя, и в адрес старой дореволюционной России часто бросали упрек в избыточности жертв, обилии крови, насилия и надрыва в русской истории. И в их устах жертвы и сверхусилия обесценивали и как будто обессмысливали саму нашу историю. Однако, если жертвы были напрасны, тогда и сами наследники напрасно живут на земле. Не извлекают уроков и не умеют хранить добро. Жертвы и усилия русского народа как до революции, так и в советский период - аргумент не против сохранения всего нашего драгоценного наследия, а за такое сохранение, бережное собирание. Народ переваривал в своем духовном котле все мерзости разрушителей и преступников истории, преобразуя яд в бальзам. Сверхусилия и подвиги порождали великую цивилизацию, огромную силу добра, а вовсе не империю зла и не инфернальную реальность. Это в полной мере относится к советскому периоду. Громадное сосредоточение добра и веры в будущее счастье советских детей трудно отрицать представителям нашего поколения, тем, кто в 70-е-80-е годы рос в советских городах и селах, учился в советских школах, воспитывался на советских песнях и книжках, во многом вобравших дух классической и народной русской культуры. По-моему, людям, жившим тогда на родине, невозможно отрицать этот потенциал добра, если, конечно, мы говорим о людях нормальных, не с искаженным нравственным мерилом, не ослепленных обидами и чувством мести.
Дискуссия о советском прошлом не должна вестись как бесконечное перетягивание каната между партией обличителей ГУЛАГа (а также: террора, классовой борьбы, ликвидации старой интеллигенции, крестьянства и духовенства и т.д.) и партией воспевателей мирного атома (а также Великой Победы, первого спутника и Гагарина, достижений советской науки, высокой планки советского образования и т.д.). Нужно уметь видеть все вместе, в объемной картине прошлого. История всегда такова - в ней не отыщешь золотого века.
И не стоит ли нам взять пример с китайцев, которые одновременно возрождают конфуцианство, даосизм, почитают своих древних императоров, но при этом не отказываются ни от красного диктатора Мао с его политическими перегибами, ни от его преемников? А, кроме того, китайцы внимательно изучают и опыт Запада, и опыт СССР, и другие страны. Они не откидывают предыдущие ступени развития, не сжигают мосты, которыми их народ шел по своему пути к своему процветанию, пусть порою и с использованием для этого чужих учений и знаний.
Была ли демоническая составляющая в большевизме? Несомненно, была.
Был ли советский период продолжением великой истории великого народа? Несомненно, был.
Но главное в другом. Необходимо ясно видеть те принципы советского уклада, которые не просто желательно, а прямо-таки необходимо брать с собой в будущее. Назову лишь некоторые из них:
– связь прав граждан с их обязанностями перед обществом;
– военная служба как почетный долг;
– строительство реальной экономики, создающей новую физическую стоимость, осязаемое общественное благо как основу социального развития;
– организация инновационных прорывных направлений для решения стратегических задач, а затем и в качестве локомотивов технологического развития всей страны;
– гарантии прав на образование, труд, жилище, охрану здоровья, отдых, пенсии, социальную поддержку за счет целенаправленного формирования общественных фондов потребления;
– обязательность в работе СМИ и массовой культуры преобразующего ментального результата, поднимающего, а не занижающего планку "нормы" общенародного сознания;
– ясный ответ на вопросы: кем трудиться, где трудиться, на кого трудиться, ради чего трудиться - связанный не только
Мы призываем путинский "термидор"
Главный вопрос эпохи - когда и каким путем произойдет переход от промежуточной компромиссной путинской формации к "Пятой империи", к новому имперскому проекту. Черты этого проекта уже описаны - в том числе в разных работах и выступлениях многих членов Изборского клуба. Одни при этом делают акцент на евразийском характере будущей империи. Другие - на динамическом консерватизме и русском православном традиционализме, который при этом создает комфортное пространство для мусульман, буддистов и других иноверующих. Третьи - на том, что в новой империи произойдет естественное возрождение тех сильных черт советского проекта, которые были отброшены и разрушены в 90-е годы (речь идет об отборе именно сильных свойств, доказавших свою оправданность, а не тотальном возврате в СССР). Четвертые постулируют инновационный характер будущей империи, ее глубокое проникновение в парадигму нового технологического уклада, без чего она не сможет выстоять в борьбе цивилизаций. Пятые указывают, что она укрепится в своем противопоставлении мировой верхушке, управляющим капиталистическим миром кланам с их механизмами виртуальных денег и специально придуманных экономических рычагов доминирования, с их оторванностью от реальной экономки, от производства благ. Есть и другие нюансы и оттенки того многоголосого мировоззрения, которое являет Изборский клуб.
Главный вопрос эпохи - сумеет ли государство выйти из компрадорской ловушки, из-под опеки оффшорной аристократии на столбовой путь национального развития или, под влиянием интересов этих групп, фактически являющихся филиалом мировой финансовой олигархии, Россия вновь опрокинется в Смуту. И тогда под знаменами Болотной площади, под знаменами мнимых "красных" и мнимых "белых", под обманными лозунгами свержения диктатуры, завоевания свободы, честных выборов, показной ненависти к коррупции, под лукавыми спекуляциями на экологии природной среды, защиты прав меньшинств и прочая и прочая - на смену не очень симпатичному путинскому режиму придет нечто гораздо худшее. Придет революция паразитов, лицемерно присваивающих право судить и обличать других так, как будто они новые жрецы новой церкви. Они уже и сегодня присвоили это право обличать "подлецов", "фарисеев" и "палачей". Однако совесть правозащитников, которые очень жалеют Ходорковского и очень не любят Лукашенко, очень сочувствуют извращенцам и очень не сочувствуют верующим христианам - это не совесть русского народа. У нас разные совести, разные церкви и разные боги.
В первую Смуту в XVII веке исходом ее стала реставрация прежней системы (Минин и Пожарский, Земский собор). Во вторую победила антисистема (Ленин и Троцкий, Коммунистический интернационал). Именно антисистемностью большевизма по отношению к России как цивилизации объясняется продолжительный террор большевиков - притеснения "бывших", искоренение духовенства, коллективизация с массовым уничтожением крестьянства. Но и сама антисистема, в соответствии с принципом смены волн, пожирает собственных детей и постепенно перерождается. Изнутри "малого народа" выявился диктатор, который постепенно изничтожил "ленинскую гвардию", и впервые осуществил, пусть еще не прочный, сплав "красного" и "белого", вернее модерна и традиции. Сделал он это ради жизнеспособности государства.
В третью Смуту антисистема вновь победила (семибанкирщина, всесилие олигархов, обокравших богатейшую страну, перевертышей, конвертировавших советскую власть в постсоветскую "власте-собственность"). И сегодня, когда история приблизилась к новому "термидору", "термидорианскому перерождению" (так "малый народ" называет начало своего конца, предел своему разгулу), они пытаются взять окончательный реванш. Потому что в противном случае им не удержаться.
Изборский клуб придает форму тому глубинному сопротивлению Большого Народа, народного духа, которое, казалось бы, уже иссякло. Мы не охранители режима, сложившегося в 90-е ельцинские годы на костях миллионов преждевременно умерших и на трупиках миллионов не рожденных детей.