Газета Завтра 310 (45 1999)
Шрифт:
Ч. Но он же депутат, дело не имеет перспективы. А надо бы, надо! Ух, как надо. Но подумаем еще. Может быть, найдем другой вариант. Сказал же президент: “Мы смахнем Рохлина!”
С. Конечно, надо! Чтобы другие задумались...”
Примерно такой был разговорчик. Тот, кто желает получить о нем более ясное и полное представление, может обратиться к “Новой газете” за 28 сентября прошлого года.
А тем временем Собчак, как видно, не поверив все-таки, что ситуация под контролем и что его не могут продать за 3 процента подлинной стоимости, рванул в Париж писать великую книгу о Сталине. Там он узнал, что в отношении генерала Рохлина, которого так жаждал засудить, нашли более эффективное средство, чтобы другие задумались...
И вот теперь А.Минкин рассказывает в “Новой газете” за 25-31 октября.
Недавно раздается у него телефонный звонок:
— Это депутат Госдумы Нарусова Людмила Борисовна, 1950-х годов рождения. Вы называете моего мужа, бедного пенсионера Собчака, преступником. Предлагаю вам явиться и представить документы...
Минкин положил трубку.
Через месяц опять звонок:
— Это Нарусова, 1950-х годов рождения, жена бедного пенсионера Собчака, получающего пенсию 480 рублей. Я член Комитета Думы по делам женщин и семьи. К нам поступило заявление, что вы похитили ребенка. Мне поручено разобраться. Давайте встретимся в китайском ресторане “Ли Ли Вонг”. Вы любите китайскую кухню? Я обожаю рагу из собачатины...
На этот раз Минкин трубку не бросил и не послал жену бедного пенсионера куда подальше, например, на Тайвань. Дело в том, что у него семейная драма. Разошелся с женой, она забрала маленького сынишку, Александр Викторович пытался как-то уладить проблему, получить возможность видеться с мальчиком, но жена препятствовала. Тогда человек решился на отчаянный шаг — пришел к жене, когда ее не было дома, и увел сына. Но он дал возможность матери видеться с ребенком. Тянется судебное дело... И вот — приглашение от супруги Собчака на собачатину. Минкин — калач тертый. Он позвонил Ли Ли Вонгу и спросил, сколько у него стоит обед. Оказалось, сто долларов с рыла. О-го-го... У журналиста таких денег нет, а обедать за счет жены бедного пенсионера, получающего в месяц 480 рублей, то есть примерно столько долларов, сколько принято в этом ресторане давать гардеробщику, он не пожелал. Есть основание полагать, что было у него при этом еще и некоторое опасение. Помните “Моцарта и Сальери”? — “Последний дар моей Изоры... Переходи сегодня в чашу дружбы...” Или в собачье рагу...
Как бы то ни было, а Минкин позвонил жене пенсионера и сказал, что лучше встретиться в Думе.
— Ах, как жаль, как жаль!.. Отцвели уж давно хризантемы
Минкин направил стопы в Думу, надеясь побеседовать наедине с сильно очаровательной женщиной, известной в стране под именем Дама в тюрбане, и что он видит! “Прихожу, — говорит, а там, кроме Нарусовой, ее муж по фамилии Собчак”.
— Как рад вас видеть! Как счастлив познакомиться! — воскликнул носитель этой фамилии. — Вы — большой талант! Знаменитость! Хочется сказать о вас словами Ленина о Толстом: “Какой матерый человечище! Кого рядом с ним можно поставить в Европе? Некого!” Я ознакомился с вашей драмой. Ребенок у вас, а мать хочет его отсудить. Так? Вот вам совет — ха-ха! — старого юридического прохиндея: не ходите в суд, как я не ходил на тринадцать вызовов, затягивайте дело, ссылайтесь на болезнь...
— У меня ее нет...
— Как это нет! У каждого порядочного человека всегда должно быть в запасе не меньше дюжины. Вот я, например, в любой момент могу доказать, что у меня ишиас, уремия, туберкулез, искривление позвоночника, повышенное внутричерепное давление, педикулез (вшивость), непроходимость, гонорея и даже внематочная беременность. Хотите, одолжу?
Словом, идет примерно такого рода светский разговор, как я представляю. “И вдруг, — пишет Минкин, — Нарусова говорит — поступила жалоба, что вы похители ребенка с целью удовлетворения своих извращенных...” Тут я впервые в жизни почувствовал, — продолжает журналист, — что у меня есть Государственная граница и что ее перешел враг”. Как он при этом сумел удержаться от того, чтобы тут же не превратить их обоих в собачье рагу, я не знаю...
Он даже нашел в себе силы спросить нардепку, откуда она это взяла. Нардепка ответила, не моргнув зеленым змеиным глазом:
— Это сообщила мне председатель Комитета женщин Алевтина Викторовна Апарина, коммунистка. Она и поручила мне разобраться в вашем деле. Вы же знаете, коммунисты не лгут. Они любят повторять слова Горького: “Ложь — религия рабов и хозяев”. У Апариной на вас целое досье.
Будучи рьяным антикоммунистом, Минкин, возможно, поверил, что все исходит от Апариной. Потому и не устроил рагу из супругов. И беседа мирно продолжалась, тем более, что за всем этим еще и стояла судьба сына. В ходе задушевной беседы муж Нарусовой, между прочим, обронил, что “когда-то подобрал оставшегося без работы бывшего Штирлица”. И вот бывший безработный Володя “рос, рос и вырос до главы правительства”. “Очевидно, — замечает журналист, — я должен был хорошенько понять, что имею дело не просто с пенсионером, а с крестным отцом г-на Путина”.
Несмотря на весь антикоммунизм, у Минкина хватило здравого рассудка на то, чтобы пожелать встретиться и поговорить с А.В.Апариной. Жена Собчака сделала все, что было в ее силах, чтобы помешать встрече. Но она все-таки состоялась. Алевтина Викторовна, с присущим коммунистам уважением к ясности, сказала Минкину:
— Никакого поручения Нарусовой относительно вас я никогда не давала. С матерью ребенка никогда не встречалась. Никакого досье на вас у нас не было и нет. Ни о каких грязных намерениях относительно мальчика ни от кого никогда не слышала и, естественно, никому не могла говорить.