Газета Завтра 346 (29 2000)

Завтра Газета

А.П. Вообще, мобилизационная программа — это вещь классическая. Ее изобретать не нужно. На протяжении ХХ века практически все страны прошли через мобилизационные проекты. Есть классика поведения страны в эволюционный период, она включает в себя концентрацию небольших ресурсов, сверхсильную власть и некий, небольшой, таинственный, метафизический набор слов, с которым власть обращается к народу — и в народе вспыхивает национальное подсознание. И это подсознание для народа является ресурсом, который помогает пережить войну, оккупацию, бедность, свечу или лучину,— в надежде, что вспыхнет что-то впереди.

Так что теория эволюционных проектов у Путина должна быть. Она лежит в основе вообще всей советской культуры. Далее. Генеральный Штаб Российской Армии, наследник Генштаба СССР, сейчас, конечно, очень ослаблен. Другое качество генералов,

другие возможности. Но Генштаб остается Генштабом. В Генштабе есть мобилизационные проекты. Не в том смысле, что в мобилизацию взять резервистов, а мобилизационное управление территориями. Как будут работать железные дороги, запасы хлеба, медикаментов. Это генштабистская математика, которая позволяет быстро подсчитать имеющиеся ресурсы, сконцентрировать их и бросить на наиболее "танкоопасные" направления, грубо говоря. И, по-моему, еще один центр, полная противоположность грефовскому "Александр-хаусу" — Совет Безопасности, который набирает сейчас кадры, силу и становится некой реальной профессиональной, фээсбэшной, так скажем, альтернативой этим утопистам-грефовцам.

В.Ч. Можно сюда отнести и эти семь зон, которые нарезаны Путиным и определены как некие малые штабы.

А.П. Да, тоже дополнительный резерв… Впрочем, это мы с тобой домысливаем. Может, такой программы и нет. Может быть, наша любимая героическая риторика испарится под нажимом победивших олигархов. Но думаю, все-таки, скорее всего, такой мобилизационный проект есть. Убежден, что сознание властителя типа Путина вращается вокруг мобилизационных идей. Время покажет.

И на всем этом фоне очень интересно политически и очень опасно положение нашей оппозиции, которая вступает в новый период взаимодействия с Кремлем.

В.Ч. Взаимодействия? Может, просто — в новую фазу жизни?..

А.П. Да, в которой присутствуют сама оппозиция и Кремль. Рулады патриотические, которые мы слышим из Кремля, очень искусительны. Надо быть либо каким-то глухим тетеревом, угрюмым дятлом, чтобы их не слышать, на них не откликнуться. Кажется, сама власть посылает оппозиции, нашей левой оппозиции сигналы, на которые нельзя не откликнуться. Надо быть абсолютным консерватором и абсолютно непластичным политиком, чтобы их не услышать.

Есть некие симптомы, которые имеют разный удельный вес, но определенно говорят, что власть готова иначе взаимодействовать с оппозицией, не так, как Ельцин в 93-м. Эти нарастающие симптомы надо соединять и встраивать в новую картину взаимодействий. Что это за симптомы, на мой взгляд?

Первое. Как только была сформирована новая Дума, власть повела себя удивительным образом: она свергла чванливых либералов, лужковцев, примаковцев, и очень быстро заключила думский союз с компартией, с патриотами, сформировала основной слой комитетов и органов управления Думы. Потом было кое-что изменено, включились опять либералы, возникли новые варианты, но главное — не структура, а политический итог. Кремль по итогам выборов сразу пошел на союз с теми, кто был его главным оппонентом.

Второе. Путин раза четыре за время своего правления комплиментарно, повторяю, комплиментарно отозвался о КПРФ. Он сказал, что это одна из базовых политических организаций страны, что она структурирована, что общество, находящееся в хаосе, нуждается в партиях, в сильных организациях. Компартии приходится сейчас действовать в абсолютно другом климате. Пускай она в Думе не доминирует, пускай у нее много внутренних противоречий и проблем, но она не живет под дамокловым мечом истребления. Это очень сильный симптом.

Третьим симптомом является празднование Победы. На праздновании Победы рядом с Путиным стояли герои Отечественной, которые для нас являются символом. Это очень сильный симптом — власть перестает попирать и травмировать метафизические основы нашего движения, нашего мировоззрения.

В.Ч. Характерна реакция самих ветеранов после праздника Победы. Заочная полемика в нашей почте: одни осуждают тех, кто пошел на парад, а другие находят убедительные аргументы в защиту. Мы шли, мол, может, в последний раз к своим святыням — на Красную площадь, к Мавзолею. И даже подчеркивается: когда подходили к трибуне, где стоял Ельцин с распухшим лицом и шутовской ухмылкой, то отворачивались... Но в этих письмах в осудительных тонах не фигурирует фамилия Путина. Для них он еще и советский офицер.

Еще один симптом, раз уж я влез в твой монолог. Последняя полемика вокруг памятника Дзержинскому. Заявления Величко и других ветеранов-чекистов, можно сказать, поддержаны достойным молчанием Кремля.

А.П. Ну и последний симптом, который тоже является в данном случае не просто риторикой — это отвержение в президентском послании американского тезиса о гуманитарных интервенциях. Американцы предлагают миру отказаться от устава ООН, от идеи суверенитета государств, от балансов границ в угоду некоего призрачного гуманитарного принципа, согласно которому, если, по мнению Америки, где-то нарушаются права человека или права народа, то возможна интернациональная экспансия силами НАТО, через уставы ООН, что было так ужасно продемонстрировано в Югославии. Кремль заявил устами Путина: даже нынешняя ослабленная, наполовину оккупированная Россия, отвергает этот диктат. И здесь, конечно, колоссальный вызов, который ложится в наши представления о взаимодействии России и американцев.

Подобные симптомы говорят, что возник новый климат во взаимодействиях левой оппозиции и власти. Этот климат, конечно, еще не такой, чтобы в нем выращивать сады, но, во всяком случае, это и не тот климат, в котором эти сады должны быть заморожены и вырублены. И мы, политически взаимодействуя со всеми, и с властью в том числе, должны учитывать этот новый климат.

В.Ч. Уже давно замечено: власть в России не может эффективно управлять страной, не принимая ее традиционную патриотическую идеологию. Уже к 50-летию Победы Ельцин, скрипя зубами, начал вспоминать о подвигах в Великой Отечественной войне, начал заигрывание с ветеранами. Тогда мы говорили: вот, крадут патриотические лозунги. Теперь прошла уже не одна выборная кампания. Мы убедились: кандидаты правящего режима целиком строят свои предвыборные агитки именно на народно-патриотической идеологии — и в наших рядах возникло разное отношение к этому. Одни по-прежнему говорят: нас обокрали, кремлевские кандидаты пасутся на патриотическом поле, обманом завоевывают доверие народа. Но есть и другой взгляд — шире и практичнее: мы должны радоваться тому, что нынешняя власть не может никаким другим путем завоевать доверие народа, кроме как через патриотическую идеологию. И это ставит перед НПСР, перед коммунистами очень серьезные задачи. Первая задача — использовать этот эффект для умножения народно-патриотических сил. Вторая задача — интеллектуалы НПСР должны дать новые, прорывного свойства разработки для развития освободительного движения. Взаимодействие с властью на патриотическом поприще я бы обозначил словами "бдительная консолидация". Нам не нужно отгораживаться стеной и пытаться как-то своими мероприятиями переиграть партнера. Может, даже пойти на какие-то совместные общенародные действа. Но это все зависит от меры искренности в таком святом деле, как проявление патриотизма. Одновременно надо подумать и о том, как противостоять силам пятой колонны, которые стремятся управлять нынешней властью и Кремлем, и в дальнейшем будут уже не дубинками Лужкова, не танками Грачева, а тончайшим инструментом умерщвлять наше движение — такими же методами, как разваливали Советский Союз.

А.П. В этой связи я бы хотел сказать несколько слов о "России", об этом движении, которое затевает Селезнев. Не прибегая к резким характеристикам, я не хотел бы сравнивать Селезнева в приспособленчестве с Рыбкиным и в ренегатстве с Тулеевым — время покажет, во что может вылиться его затея. Пока что Селезнев как делегированный Компартией спикер ведет себя корректно. Его корректность, взвешенность в двух думских созывах отмечена многими, он не вызывает как спикер активных претензий. Ему можно отдать должное. С другой стороны, почему-то ему этого всего показалось мало. И он решил стать лидером отдельного движения, которое он сейчас создает и фабрикует. Это вызывает подозрение в том, что он хочет увести часть патриотов в какую-то свою степь, отобрать у Компартии какую-то часть ее активистов, часть ее энергии. У меня внутренне это тоже вызывает раздражение, потому что это очень похоже на кооперативы, которые перестройщики и рефор-маторы насоздавали в свое время рядом с заводами. Действовали огромные, мощные заводы, а рядом с ними возникли эти маленькие хищные паразиты, которые очень быстро выпили всю энергию социалистических предприятий. Заводы не успели оглянуться, как оказались без кадрового состава, без лимитов, без запасов сырья, без фондов. И вот возникает такой маленький кооператив "России"... Крупного движения из него не получится. Это может кончиться, повторяю, только дискредитацией Селезнева как общенационального лидера, который вдруг решил играть в маленькую, смешную и неэффективную политическую игру, отказавшись от своего реноме крупного политика…