Газета Завтра 359 (42 2000)

Завтра Газета

Поэтому самые различные элитные группы, привыкшие мыслить шаблонами, выдержавшими испытание временем длиной в полтора века, уже давно требуют от Путина и его соратников некой "определенности".

Но президент, словно не замечает слезных призывов общественности, и та, утомленная мнимой загадочностью его поступков выдвигает миф о политической противоречивости, причина, которой, по мнению Александра Проханова, например, кроется: "в свойствах его психологии. В тайном страхе отшатнуться от порочной среды, которая привела его в Кремль, помечена трупными пятнами ельцинизма, преступлениями против Родины, грехом отцеубийства и святотатства.

Страхом порвать с ядовитым племенем и напрямую обратиться к народу. Страхом соприкоснуться с народной стихией, грозной, взрывной, непредсказуемой, огненной, как магма, тяжкой, как оползень, слепой, как землетрясение".

Однако нам представляется, что новому президенту просто не с чем и незачем обращаться к народу. Ведь у него нет никакой сверхзадачи, которая могла бы воодушевить пресловутую "стихию". Путин, как и его окружение, — сугубые прагматики, которые были и будут заняты политическим выживанием. Им, прекрасно осознавшим реалии информационного общества, когда само событие значительно меньше, чем его интерпретация СМИ, важно не единожды "зажечь народ", представ перед массами в облике лидера или вождя, а постоянно более или менее нравится электорату. Ведь это в наше время главная предпосылка прочной политической власти.

Существует мнение, что появление в России поколения "политиков нового типа" не случайность, а лишь конкретный случай общемировой тенденции.

К примеру, "лучший друг" Путина на Западе английский премьер Тони Блэр тоже вызывает своим поведением массу нареканий в идеологической невыдержанности. Ранее позиционировавшийся как типичный лейборист, он во в многих вопросах политики и экономики оказался правее самых "крутых" тори. Обозреватель лондонской Financial Times Джо Рогали весьма удачно и емко назвал этот новый тип политика "виртуальным". Для такого политика гораздо важнее появляться на телеэкране, чем в собственном рабочем кабинете.

Улыбки с сотнями нюансов и разновидностей, соответствующими случаю: торжественная скорбь, решительные интонации, мудрые кивки головой; ироничный взгляд, за которым скрывается немыслимая глубина тайного знания и компетентности, недоступной простому смертному... Эти образы-маски отделаны до мельчайших деталей, доведены до совершенства и представляют собой истинные произведения имиджмейкерского искусства. Их совершенство безошибочно выдает искусственность, которая заметна практически любому зрителю-избирателю-гражданину. Но они не раздражают нас, потому что отвечают нашим эстетическим требованиям, соответствуют нашим тайным чаяниям, растворяют нас в коллективной моральной безответственности и сохраняют нам чувство душевного комфорта.

Руководство таких лидеров безболезненно, малозатратно и никак не связано с реальностью. Оно — виртуально. Обещания прекратить войну в Чечне чередуются с обещаниями как можно быстрее довести ее до победного конца. Первые льстят нашему высокому чувству собственного благородства, вторые приятно щекочут наш боевой дух. И нам дела нет до противоречий в обещаниях. Ведь мы понимаем, что за обещаниями не последует адекватных действий. И нас очень устраивает, что нас не ждет ни увеличение налогов для того, чтобы оплатить дорогостоящие мероприятия по восстановлению мирной жизни, ни повестка из военкомата и необходимость надеть шинель и такие неудобные сапоги для скорейшей победы. Ведь мы этого и ждем. Нам очень нравится играть в Doom, Quake и т.п., зная, что у нас в запасе еще несколько жизней, возможность переиграть все заново с последней записи, а главное — оставаясь в своей теплой уютной квартире, удобном кресле и мягких тапочках.

Их

конек — послания к соотечественникам, обращения к нации, которые они представляют публике с истинным блеском и талантом. Но написаны они специальной управляющей компьютерной программой. Она анализирует информацию, поступающую от хитроумных локаторов, нацеленных на наши головы. Эти локаторы распознают, что бы мы хотели услышать от своих политиков. Раздается характерное шуршание процессора, на экране появляются песочные часики. И затем мы видим и слышим наших политиков.

Похоже, они являются своеобразным ответом, бросаемым нациями навстречу вызову времени. Надвигающийся глобальный кризис, о некоторых аспектах которого немало сказано в предыдущей статье, явно мало что оставит от либеральной идеологии — вавилонская башня мирового экономического и геополитического глобализма во главе с США явно дает громадные трещины, будучи еще далеко не завершенной. Но и классический консерватизм, с его непременным требованием национального самоизоляционизма, в условиях стремительного развития новейших информационных технологий, диверсификации мировых производственных процессов, изменения демографического баланса и миграциях чудовищного масштаба, выглядит достаточно абсурдным. Недаром многие духовидцы вроде Рене Генона или социологи как Питирим Сорокин, утверждают, что кризиса, сравнимого по масштабам и глубине с тем, что нам еще предстоит испытать, человечество не испытывало со времен крушения Римской империи.

Если это так — новые способы человеческого существования, новые идеологии и даже новые религиозные догматы будут рождаться медленно и в муках. А пока длится переходный период, наиболее эффективными будут те политики, которые, не забивая себе голову идеологемами, будут "действовать по ситуации", воспринимая политическую жизнь лишь как "миг между прошлым и будущим". И если Путин захочет удержать власть над страной в своих руках надолго, он не станет ни реализатором русофобских идей Чубайса и К, ни долгожданным патриотическим мессией.

Александр Бородай, Андрей Кобяков

Николай Сапожников СУБЪЕКТЫ НА СТАРТЕ (Провинция выбирает умом)

ОТКРЫЛСЯ новый политический сезон в субъектах Федерации. Открылся 15 октября президентскими выборами в Удмуртии.

Они, с одной стороны, выглядели весьма особенными, с другой — в них отчетливо проявилось типичное — то, что будет повторяться на выборах глав исполнительной власти в других регионах России.

Удмуртская Республика до сих пор была республикой парламентской. Шесть последних лет ее пытались сделать президентской, и шесть лет это не удавалось.

Мы, коммунисты Удмуртии, отстаивали парламентскую форму республики: подлинная подконтрольность исполнительной власти власти законодательной — норма настоящей, а не мнимой демократии. Наши доводы все эти годы принимались во внимание. Но переход к президентству в Удмуртии все-таки состоялся. Против них сработал федеральный закон о системе органов власти в регионах, где исполнительной власти отводится более значительная роль, чем власти законодательной. Против нас сыграла и пропаганда, основанная на сравнении уровней жизни в Удмуртии и у наших соседей в Татарстане и Башкортостане: вот, посмотрите, в этих двух республиках давно ввели президентство и там лучше живут.