Газета Завтра 387 (18 2001)
Шрифт:
Анатолий АРТАМОНОВ. Я не буду рассуждать — какой край более матери-истории ценен. Но предлагаю вспомнить: где было покончено с татаро-монгольским игом? На калужской реке Угре. А где Наполеон шею сломал? В калужском городе Малоярославце. А провал наступления Гитлера на Москву не от того ли произошел, что вся калужская земля горела под ногами фашистских войск.
Исторических событий, связанных с нашим древним, исконно русским краем много. Память о них мы бережно храним. Уникально и культурное наследие Калужской области. На нашей земле находятся знаменитые монастырские комплексы, городские архитектурные ансамбли и
Именно к нам, в нашу Оптину пустынь, столетиями шли за истиной со всей Руси праведники и грешники, в том числе и классики литературы. Сейчас Оптинский монастырь — это один из самых мощных центров православия. И возрождается он в том виде и смысле, в каком существовал в веках. Новую жизнь обретает и Пафнутьев-Боровский монастырь. Его сжигали Лжедмитрий II и Наполеон I, его разоряли и оскверняли после 1917 года, но сегодня, как и пять столетий назад, обитель принимает паломников.
Калужская земля — земля выдающихся наших соотечественников. В калужском имении своей жены в Полотняном Заводе работал Пушкин. В доме калужского губернатора Смирнова не раз гостил Гоголь. В калужской деревне Стрелковка родился и вырос маршал Жуков. В Калуге жили и творили Циолковский и Чижевский. Калужский город Таруса был "местом вдохновения" для Паустовского и других известных писателей.
Духовный потенциал Калужской области заурядным никак не назовешь. Не является наша область и второстепенной провинцией с точки зрения экономической.
Да, у нас нет нефти и газа, нет черных и цветных металлов. Но наши природные богатства отнюдь не ничтожны. На территории области — 2000 рек и 17 водохранилищ, почти полторы тысячи гектаров чудных лесов, у нас благоприятнейший для жизни микроклимат. И в какой из окружающих Москву областей больше всего дачников? В Калужской. А красоты наших мест, чистая вода и воздух — далеко не малое природное богатство. Но и это не все. В недрах Калужской области миллиарды тонн минерально-сырьевых ресурсов — от бурого угля и торфа до известняков и глин. А наш лесной фонд деловой древесины составляет 726 тысяч гектаров.
Гигантов индустрии Калужская область действительно не имеет. Но зато у нее есть грандиозный наукоград — город Обнинск. По концентрации высоких ученых лбов мы — в первой пятерке субъектов Российской Федерации. Далеко не рядовой наша область является и по состоянию индустрии. Заводы Калуги, Обнинска, Людинова, Кирова, Боровского районов способны выпускать самую разнообразную конкурентоспособную продукцию, в том числе и очень высокотехнологичную. В новых рыночных условиях область сохраняет шанс добиться такого уровня развития, при котором ни у одного московского журналиста не возникнет вопроса о ее заурядности.
Н. А. Вы — калужанин по корням и по судьбе. Вся ваша трудовая деятельность прошла здесь, в области. Вы знаете калужскую управленческую элиту, и она знает вас. Но, вероятно, не многим руководителям понятны зигзаги в вашей карьере.
В 91-м, до запрета КПСС, вы добровольно оставляете пост первого секретаря райкома и переходите на отнюдь не первую должность в крупную стройкорпорацию в Обнинске. Там все у вас складывается удачно. Вы преуспеваете в своем строительном бизнесе, и вдруг в 96-м идете на губернаторские выборы в паре с известным калужским политиком, бывшим первым секретарем обкома КПСС, председателем Законодательного собрания Валерием Сударенковым. Он становится губернатором, вы — вице-губернатором. Что вас в свое время побудило отказаться от власти в районе и что подвинуло шагнуть во
А. А. Власть, точнее, обладание властью, для меня никогда не было самоцелью и тем более смыслом жизни. И не будет уже теперь.
Я рожден делать реальную. практическую работу. И до 91-го ее делал — на производстве и в райкоме КПСС. Но быть первым секретарем нельзя, если ты не разделяешь линию партии. А к концу перестройки у партии не стало ни тактики, ни стратегии. От партийных структур веяло мертвечиной, и тратить жизнь на то, чтобы состоять при должности, я не мог. Поэтому принял трудное по тем временам решение: уйти из райкома на чисто хозяйственную работу. Я знал: многим важным в области людям это не понравится. Но меня волновало в первую очередь не возможный начальственны гнев, а совершенно другое: сумею ли я найти себе дальнейшее более эффективное применение. Так получилось, что нашел.
А на губернаторские выборы с Сударенковым я согласился сразу, хотя в строительной компании мне не на что было жаловаться. А, например, зарплате моей по тем временам многие руководители могли позавидовать. Но для меня командные отношения — не пустые слова. И когда Валерий Васильевич мне сказал, что он решил идти на выборы и в роли вице-губернатора видит только меня, я просто не мог отказаться, хотя, конечно, сомнения в нашей победе были большие, ибо мы не имели ни денег на избирательную кампанию, ни агитпропа своего. Но раз я нужен человеку, которого глубоко уважаю и ценю, — какие могут быть вопросы? Само собой, привлекала меня в предложении Сударенкова и перспектива более масштабной работы.
Н. А. Воды в Оке за четыре года вашего с Сударенковым управления областью утекло немало. И чем эти годы были для вас — только временем затыкания прорех, или вам все-таки удалось выработать некую стратегию в развитии области?
А. А. Поздней той осенью 96-го, когда мы пришли в областную администрацию, на большинстве наших предприятий происходило массовое сокращение кадров. Те, кто работу сохранили, зарплату не видели по полгода. Выплаты пенсий задерживались на несколько месяцев. Детские пособия вообще не платились. Замерзали многие райцентры — где-то не было денег на топливо, где-то — на ремонт жилищно-коммунального хозяйства. Пусто было и в областном бюджете. Поэтому первый для нас год — это сплошной аврал. Но, занимаясь, как вы выразились, затыканием прорех, мы одновременно проводили что-то вроде инвентаризации нашей экономики: какие предприятия в области наиболее жизнеспособны, кому помогать в первую очередь и где может быть быстрей отдача, чем калужская индустрия и деревня способна привлечь ресурсы со стороны. Ни в первый год, ни в последующем мы, разумеется, не прекращали поиска инвесторов. Под наши производственные планы выстраивались и социальные программы. Своего рода стратегию мы выработали и немало из запланированного реализовали.
Все традиционные калужские производства у нас сохранились — от машиностроения и радиоэлектроники до керамики и бумагоделания. Запущены и совершенно новые предприятия. Область делает теперь и волоконно-оптические кабели, и тару из гофрокартона, и огромные металлоконструкции — перекрытие над спортивной ареной в Лужниках у нас сработано.
С мертвой точки сдвинули мы многое в социальной сфере. Достроили почти все школьные здания, заложенные в советское еще время. И новые поставили. Газовых сетей в наших сельских районах стало больше на 600 километров, появились и 400 с лишним километров асфальтированных дорог.