Газета Завтра 415 (46 2001)
Шрифт:
Такую позицию с молчаливым недовольством съела Европа, с оговорками, но все же поддержали арабские режимы, с энтузиазмом подхватили страны Восточной Европы, бывшие союзники России, рьяно восхвалил Путин, со своим непонятно каким олигархическим режимом, дав зеленый свет американцам на вскрытие пространства СНГ, а точнее — Узбекистана и Таджикистана. Москва как-то странно стала подавать сигналы своего прямого участия в афганской авантюре. США успешно, но за хорошие деньги и политическую реабилитацию, инкорпорировали недавнего своего "изгоя" — пакистанского военного диктатора Шарифа и сумели удержать Индию в рамках вооруженного нейтралитета. Наконец, на Шанхайском форуме тихоокеанских государств Вашингтон, хотя и получил холодный душ со стороны малых мусульманских стран, за которыми молчаливо проглядывала тень огромного
Но при всей одновекторности заявлений подавляющего большинства государств США не могут не осознавать, что все эти политические подвижки чрезвычайно ненадежны, весьма шатки и зачастую двусмысленны. Они могут в момент рассыпаться, оставив Вашингтон у разбитого политического корыта при любом неудачном повороте развития внешних и внутренних обстоятельств афганского конфликта, так умело развязанного событиями 11 сентября.
ВОЕННАЯ ДИНАМИКА
В военной сфере американцы афронтом заполучили воздушные коридоры на пролет своих самолетов со стороны многих прилегающих к Афганистану государств. Но и здесь имеются важные элементы, выпадающие из общей цепи. Среди важнейших исключений — Китай и Иран, без которых невозможно говорить об изоляции Талибана в Афганистане. Более того, впервые США внедрились на военные аэродромы советской Средней Азии, разрубая традиционную гегемонию России в этом географическом регионе и усаживаясь (надолго ли?) в центре евразийского суперконтинента.
Гораздо скромнее военные достижение Америки в Пакистане, где США сумели получить лишь два дополнительных аэродрома для "подскока своих авиа- и вертолетных частей" при нанесении воздушных ударов, в то время как сухопутный плацдарм в Пакистане оказался недоступным по естественной причине — из-за растущего негодования пуштунских племен и широких мусульманских масс.
Кроме того, нельзя исключать из военного арсенала достижений США продемонстрированную миру свою способность концентрировать в течение считанных недель авианосные соединения и перегруппировывать части союзных по НАТО государств. Именно в показательных военных целях демонстрировались корректировки в мобвозможностях НАТО под руководством США.
В сфере боевых действий массированные пятинедельные бомбардировки оказались маловпечатляющими. В самом Афганистане вряд ли осталось так много инфраструктурных объектов после двадцатилетней войны и внутреннего гражданского конфликта с тяжелейшими последствиями. Конечно, некоторые крупные здания, включая и госведомства талибов, были уничтожены, но реальная боеспособность талибских соединений, не обладающих крупной военной техникой, оказалась практически неподорванной.
В силу сохранения всей политической и военной системы Талибана, США оказались в явно проигрышном положении, а отсюда и повышающееся стремление к наземной операции, чего и добивались талибы для создания ситуации прямого контакта. Совсем уж унизительной оказалась единственная высадка, которая привела к быстрому ретированию американских десантников, да еще и с засекречиванием собственных потерь, по некоторым источникам, до 150 человек..
Единой военно-политической антиталибской афганской коалиции явно не вырисовывалось. Талибан, несмотря на все надежды, не раскололся ни в военном, ни в политическом плане. Войска Северного альянса также остались разделенными на таджикскую и узбекскую части. Долгая толкотня вокруг Мазари-Шарифа и его неспешное взятие опирается прежде всего на типично афганский расчет максимально выудить у “белых саибов” побольше денег и всяческих товаров, втягивая своих заморских покровителей в непосредственные боевые действия.
По всем признакам, к середине ноября для Вашингтона и лично Буша складывается безрадостная ситуация, когда решающей победы нету даже в самой отдаленной перспективе. А в самой Америке пошла уничижительная критика, за которой, по всей видимости,
Что же касается взятия Кабула — то это лишь подтолкнет талибов к затяжной партизанской войне.
ПОЛИТИКО-ПСИХОЛОГИЧЕСКИЕ СЛЕДСТВИЯ ОПЕРАЦИИ
Два гигантских "Боинга" врезаются ранним утром в начале рабочего дня в самое сердце финансовой системы Америки. Еще один поражает Пентагон, этот центр военной мощи США. И, наконец, четвертый обрушивается невдалеке от резиденции американского резидента. Такова цепь событий 11 сентября 2001 г.
Они до основания потрясли Америку и американцев. Все телевизионные каналы оказались подмятыми одной картиной и одной трагедией. Наверняка практически все телевизионные экраны Америки — от центральных мегаполисов и до самых отдаленных медвежьих уголков — были включены с одними и теми же кадрами. Произведенный гигантский информационный эффект в век телекоммуникаций многократно усилил общеамериканскую боль, обусловил всеамериканский психоз, предопределил нарождение лавинообразных всепроникающих страхов, сформировал общее негодование и горе. И естественно, в течение нескольких часов сформировались на различных уровнях общественной лестницы США острейшая потребность и желание что-то сделать: отомстить, ответить на брошенный вызов, отстоять свою безопасность, и в конечном счете обеспечить возврат к прежним, столь привычным за прошедшие столетия временам "тотальной безопасности и укрытости" от мировых бурь географическими пространствами океанов и военно-экономической мощью Америки, сконцентрировавшейся столь рельефно, особенно во второй половине ХХ века. Но это время, конечно же, невозможно вернуть назад: оно кануло в Лету. Начинается новая эпоха — эпоха нового столетия, которая, в противовес тому, что утверждалось американскими "учеными и идеологами" (конец истории), будет испещрена еще более тектоническими схватками и сдвигами в развитии человеческой цивилизации. Эта цивилизация отнюдь, как оказалось, не поглощается одномерной американской социально-экономической и политико-идеологической моделью, невзирая ни на какой информационно-технологический век и всю ракетно-ядерную и финансовую мощь Америки.
Сразу стало ясно, что еще более острые противоречия охватывают мир. А глобальное противоборство отнюдь не закончено, а лишь набирает новую силу, новые обороты и получит новые измерения, несмотря на прочное превосходство Америки (хотя бы на первый, поверхностный взгляд) во всех сферах человеческой деятельности. Философия истории показала себя более мощной метафизической силой, чем однобокий детерминизм экономики и военно-стратегической силы.
Между тем, за рамками вышеприведенного общего заключения относительно движущих сил истории (а это и обуславливает сохранение многомерности и многополюсности развития человеческой цивилизации), еще трудно окончательно и исчерпывающе определить все реальные последствия произошедшего в Америке. Более того, речь идет не столько о совокупной реакции на события американского государства, политико-финансовой элиты, всего общества, наконец, экономики и финансов, сколько о том, в каком направлении пошла внутриполитическая, внутриидеологическая, наконец, экономическая и финансовая динамика после состоявшихся терактов, как изменился общий вектор движения и главное содержание актуальных процессов.
Несомненно, при оценке первого среза последствий перед нами сразу обнажилась лишь начальная реакция на разрушение стойкой и всеобъемлющей, более того — стержневой идеологической парадигмы — "крепости Америки". Ощущение многоярусной безопасности кануло в небытие.
Но при всей значимости первой непосредственной реакции Америки еще более весомые следствия стали проявляться несколько позже, спустя месяцы после трагических событий, причем формирование последствий шло по всем структурным элементам американского общества и государства. Именно в таком ключе и была сформулирована новая программа электронной паспортизации Америки, которая переворачивала основы конституционного строя США. Не случайно, что за ее выполнение взялась крупнейшая электронная корпорация “Оракул”.