Газета Завтра 434 (12 2002)

Завтра Газета Газета

Затем новый удар: распад страны, на верность которой присягала армия. Военчасть Турапина передается в сухопутные войска Украины, потом — в состав ее национальной гвардии. Все делопроизводство переводится на украинский язык, и русские офицеры, оказавшиеся на территории уже другого государства, попадают в жуткий оборот. Тактические занятия, на картах синим цветом вероятного противника обводится Белгородская область России. Как, даже на условной схеме, это можно уместить в мозгу? Или инспектор-лейтенант спрашивает полковника: "А если война с Россией, вы готовы с москалями воевать?"

— Мне все казалось, что это временно, какое-то затмение нашло — и вот-вот сгинет. Но время

идет, а ничего не исправляется. Понял, что надо как-то возвращаться в Россию. Мой зам. по тылу, украинец, говорит: все, больше не могу здесь служить, не хочу, чтобы меня потомки прокляли, что нашу общую Родину по живому разрезал. И выехал в Россию. Я через него связался с российским командованием, получил добро на приезд. Взял свое личное дело под мышку, семью оставил, переселяться-то нам некуда, — и в Москву. Мне предложили должность намного ниже моей прежней, но я был согласен на любую. Как только смог — сейчас же перевез сюда семью.

ОГОНЬ — БАТАРЕЯ, ОГОНЬ — БАТАЛЬОН!

В 1995 году Турапина назначили командиром бригады внутренних войск в Чечне. Бригада под его началом провела более 60 боевых операций, штурмовала Грозный, Аргун, Бамут. И потеряла при этом всего одного бойца.

— Это было в августе 96-го при штурме Грозного. Была задача взять Заводской район. Я принял решение: не оставаться в Грозном на ночь. Выводил бойцов на ночевку в поле, ставил охранение, обсуждал прошедший бой, ставил задачу на завтра. Входить в город на бронетехнике было нельзя. Боевики били из гранатометов, использовали нефтяные емкости; в одну из них залез снайпер, прорубил дыру и из нее стреляет. Его не видно, вспышки от выстрела не видно, ничего не сделать. Я выдвигал передовой отряд на триста метров, следующий — еще на триста метров вперед и так далее. Бойцы занимали позиции, вели с них бой, за день удавалось развернуть в глубь города целый батальон.

А в тот день отряд подкрался к воротам в окруженный забором двор. Там — боевики, нас не заметили. Солдат был с огнеметом — ударил по воротам, и его самого поразило пламенем. Завязался бой, к ним подтянулось подкрепление, я дал команду отходить. Еще несколько раз приказал произвести перекличку: все здесь? Отвечают: все. А отошли — одного нет. На следующий день все прочесали там — пропавшего не нашли. Получили его труп потом — со следами страшных пыток перед смертью…

— А как вам все же удалось обойтись такой малой кровью — в сравнении с другими?

— Была, во-первых, отработана тактика. Например, все уже знали: выкатились на бэтээрах на привал, машины поставили елочкой — и все бойцы немедленно выскочили их них, тут же надо окопаться. Сперва ворчали с устали — потом поняли, что это спасает жизнь. Была ситуация: боец пошел куда-то и наткнулся на растяжку с гранатой. Взрыв, трое упали. Другие бросились к ним на помощь, я заорал: стоять! Вызвал саперов — они там сняли еще две растяжки. Все раненые, слава Богу, выжили. И другое: я всегда старался быть около бойцов. Как только начиналась операция, переносил свой КП максимально близко к бою. Солдаты знали, что я тут, что их не брошу, это даже в трудных ситуациях снимало всякую панику.

— Николай Дмитриевич, но если так хорошо воевали, почему не победили еще в первой кампании в Чечне?

— Наши солдаты воевали хорошо, это точно. Не было ни одного труса, ни одного равнодушного. А почему не победили… У нас минометы были образца 1937 года, мины — того же времени: одна стреляет, две выкидывай… А потом и эти минометы вышли из строя: стреляли усиленным зарядом — старье не выдержало. При одной операции не хватало страшно артподдержки,

по рации вызываю смежников-артиллеристов, кричу: дайте огня! А мне: Николай, ты что, не понимаешь ничего? Там нефть, переработка!.. Я после этого сказал своим подчиненным: Берлин здесь мы не возьмем, его здесь нет. Все боевые приказы должны строго выполняться, но главное — беречь солдат… Ну а потом приехал Лебедь, подписал с боевиками мир, который обессмыслил все наши победы и потери. На самом деле это был не мир — а разрешили тем же бандитам красть в рабство людей, взрывать дома, угонять скот и нападать на соседей. Поэтому новая кампания не зря, она нужна, без нее неизвестно что было бы уже с Россией.

В декабре 1996 года Турапина переводят начальником штаба дивизии оперативного назначения в Новочеркасске. А затем назначают командиром дивизии во Владикавказе. Там снова пахнет порохом: дивизия разбросана по границе с Чечней, Дагестаном и Ингушетией, Турапин учит личный состав отражать бандитские обстрелы, бороться против мин и других диверсий. Там он получает звание генерала.

СТРАШНЕЙ ЧЕЧНИ

В 1999 году Турапина, мастера военной подготовки, умеющего главное: беречь жизни солдат, — назначают командиром дивизии Дзержинского. Ее главное назначение: поддержка режима чрезвычайного положения в горячих точках. Но в знаменитой подмосковной части, где все, казалось бы, должно быть на высоте, Турапин столкнулся с кучей проблем:

— Здесь больше половины зданий постройки 40-50-х годов, в них все прогнило, пришлось заняться сразу же ремонтом. Затем проблема финансирования, нехватка на элементарные нужды денег. Приходилось выпрашивать помощь у предпринимателей, чаще всего бывших офицеров части. Они, как правило, не отказывают, но каждый раз, когда идешь просить, что-то екает в груди, неловко, неудобно. В советское время наоборот все обращались к армии: помочь техникой, тем, другим — военные стояли крепко на ногах. А сейчас лучшие кадры бегут — как их удержать, если на гражданке их бывшие сослуживцы зарабатывают в десятки и сотни раз больше! Да, президент недавно распорядился приравнять военных к госслужащим. Тут дело даже не в зарплате — а в факте, что государство наконец признало и нас частью государства. Но раньше-то где были все — когда армия разваливалась на глазах?

И сегодня — какая грязь на нас льется из газет! Молодым парням внушают, что служить в армии — чуть не позорно! Я считаю, что у мужчины два главных дела в жизни: защитить свое отечество и родить сына. Но сегодня насаждается раскол всего общества на "белых" и "черных". "Белые" отмажутся от армии, отсидятся от Чечни, от всякого полезного труда, дадут обильное потомство подобных себе трутней. А "черные", на чьем труде все держится, погибнут на войне, погрязнут в нищете. Сейчас у кадрового офицера, полковника, который десять лет только учился, такая зарплата, что стыдно назвать! Охранник на блошином рынке, продавец в ларьке получает несравнимо больше!

Турапин, став командиром ОДОНа, по мере сил стал приводить огромное дивизионное хозяйство, целый город, 10 тысяч человек, в божеский вид. Сразу вывез с территории несколько сотен машин мусора: "Новобранец должен с первого шага увидеть в части порядок — это определит весь ход его службы". Подтянул, с одной стороны, офицеров — с другой, нашел через районные власти жилье для самых остро нуждающихся.

— Пришел в солдатскую столовую, здоровым парням положено 30 грамм масла в день: вот такую шайбочку в 15 грамм утром и такую же вечером. Ее даже не взвесить — я взял десять таких шайбочек, положил на весы, они показали: 130 грамм. После этого влетело кому надо — и хоть этот скудный рацион стал выдаваться полностью…