Газета Завтра 453 (31 2002)
Шрифт:
Конечно, не все евреи воспользуются правом репатриации, но ведь даже с чисто статистической точки зрения они представляют собой несомненную группу риска: и как самая неблагодарная часть населения для вкладывания в нее государственных денег в сферах образования и науки, и как среда с повышенной возможностью утечки секретных технологий и государственных тайн противнику. А также — и как часть олигархического капитала, колонизирующего РФ по типу Нью-Хазарии.
И неужели президент Путин полагает, что "закрыть глаза и уши" русскому народу можно "Законом об экстремизме"?..
Возвращаясь к основной теме нашей статьи, сделаем простое
Разумеется, в пестром спектре нынешних русских патриотов тоже встречается расизм, направленный против нерусских. Он заслуживает осуждения, а его приверженцы — наказания, соответствующего тяжести совершенного ими преступления. Однако в этом вопросе все же необходимо видеть существенную разницу между русским и еврейским расизмом. Русский расистский экстремизм всегда является языческим, то есть явным нарушением русского православного отношения к другим народам, поэтому данный тип расизма излечивается именно обращением к Православию как к русской традиционной религии. Еврейский же расизм исходит из традиционной иудейской религии и ее официального кодекса поведения, то есть он является не отклонением от данной конфессиональной нормы, а — узаконенной еврейской нормой.
Если будет доказано, что в нашей статье содержится клевета или неверная информация, автор готов изменить свою точку зрения и принести извинения опороченным. Если же цитированные выше человеконенавистнические принципы иудаизма соответствуют указанным источникам, — каков должен быть для русского народа практический вывод об этой "традиционной религии" и о доминировании ее сторонников в финансовой, экономической, политической, информационной и культурной жизни России?
Кто из честных сотрудников юстиции и правоохранительных органов, депутатов обеих палат Федерального собрания, да и из честных влиятельных евреев (ведь были же среди них такие, как Юстус-Бриман, Брафман, был даже раввин, ставший монахом Неофитом!), — кто из них осмелится официально поднять этот вопрос именно сейчас, чтобы не было слишком поздно?
Сейчас Россия, при всей своей длящейся национально-государственной катастрофе, все еще остается одной из самых свободных стран мира, к тому же самой историософски образованной, в том числе в еврейском вопросе. Это имеет важное значение для патриотов во всем мире, противостоящих "новому мировому порядку". Но с каждым годом укрепления антирусского режима это преимущество России тает. Принимаемый антихристианскими силами закон "О борьбе с экстремистской деятельностью" призван вообще лишить нас этого преимущества и ускорить построение глобального царства антихриста. Но мы имеем гражданское право и религиозную обязанность сопротивляться этому.
СЕНОКОС
29 июля 2002 0
31(454)
Date: 30-07-2002
Author: Александр Лысков
СЕНОКОС
Мужик на косилке проехал по лугу, в разведку. Один прокос от края до края — пробный. Травостой оказался слаб, и мужик, прострекотав на отремонтированном тракторе, прокатившись, уехал: пускай еще подрастет.
Я иду по этому прокосу-проспекту, по дивной луговой дороге разового пользования. Ласточки стреляют над головой. Лают жирные чайки.
На вершине лета погода неустойчивая, может еще и циклон присосаться. Прав мужик, "надо погодить". Что ни день, то новый ветер. Облака вал за валом, громоздье за громоздьем.
Ожиданием знака с неба живет деревня, слушает сводки погоды, щелкает ногтем по стареньким барометрам, глядит на горизонт, принюхивается.
И вот, наконец, наступает это утро — никаких сомнений. Оно! Синь неба над головой — будто срезано, скошено вверху. Все млеет и тоскнет от жара. Ни ласточек, ни чаек, будто они чуют погибель лугов, страхом прониклись. Будто видели нынче на заре, как тот самый мужик в белой кепочке опустил нож на своем "владимирце", как подпятник гулко ударил по земле и слабенький мотор трактора сразу подсел от натуги, потерял в оборотах. Тут газу ему поддали — и вперед, на долгие часы и дни безостановочного кружения по лугам. Редкие остановки, чтобы сук из-под ножа вытащить, паводком занесенный, нож сменить — и дальше во вселенский постриг кондовой северной Руси.
* * *
Нынче эта глубинная сторона сплошь изукрашена автозаправками. В свежих лесных вырубках у старинного шоссе на каждом волоке выстроены колоннады и беседки — белые, с вымпелами и флажками, с тентами и навесами. Затягивают в петлю въезда не только автомобили, но и местных безлошадных жителей мужеского полу. Как сто лет назад вокруг станций новой северной железной дороги сбивались, кучились крестьяне, так и теперь возле этих пестрых ярмарочных "точек" на тракте. Ибо на каждой — трактир.
У трактиров на Руси — второе пришествие. Мужик охотно несет в эти пункты обмена валюты свою копейку. Рюмка водки недорога, а на бутылку не всякий день наскребешь. И вот за чистой скатертью сидит мужик, к приборам со специями привыкает, учится выщипывать бумажные салфетки из кюверта.
А как приятно городскому, отпускному человеку угостить в трактире деревенского земляка!
— Пойдем-ка, Вадик, по стопочке!
Торможу свой "уаз" у флагштоков "Лукойла". Выходим в жар сенокосного дня, в банное пекло и сразу — под навес, по изразцам тротуара прямиком к стеклянному трактиру с выпусками белых занавесок.
У Вадика подмышкой новенькое лезвие косы, обернутое тряпицей. Вместе ездили покупать. Долго выбирал Вадик, каменным ногтем своим ударял по стали, слушал звон, просил еще показать. Как гитару выбирал, музыкальный инструмент. Из десятка остановился на единственном. Сегодня отобьет и в ночь обновит на неудобях.
Двум своим коровам уже который год в одиночку готовит зимний рацион. И у него на севере, в зоне рискованного земледелия — всегда полный укос и всегда, хоть каждый день дождь — сено высушено, пускай и в островях. Перевернуть, сгрести — тут и жена, сметать — сыновья, а косить — принципиально сам. Этим удовольствием шестидесятилетний Вадик ни с кем делиться не желает.