Газета Завтра 456 (34 2002)
Шрифт:
ПАРТИЙНАЯ ДИСЦИПЛИНА
Роковой 1991 год начался для партии с того, что можно было бы назвать в стилистике карманных детективов "бегом наперегонки со смертью". Вопрос стоял так: либо КПСС стремительно консолидирует свои остаточные силы вокруг ЦК КП РСФСР и сметет Горбачева, либо Горбачев вместе со своим косноязычным зеркальным двойником Ельциным под руководством западных стратегов в ближайшей перспективе окончательно разгромят породившую их партию, уничтожив заодно и страну. В ЦК КПСС и ЦК КП РСФСР потоком пошли резолюции партийных собраний и пленумов, в том числе из воинских частей и гарнизонов, с требованиями созвать внеочередной или чрезвычайный съезд КПСС, чтобы избавить на нем, наконец, партию от Горбачева. В короткий срок 46 из 72 российских обкомов приняли решения добиваться созыва съезда и отставки Горбачева. В конце января на совещании в ЦК КПСС первых секретарей ЦК республиканских компартий, а также крайкомов и обкомов партии член Политбюро, Президент Узбекистана Ислам Каримов открытым текстом сказал Горбачеву то, о чем в среде профессиональных партийных работников догадывались уже многие: "Михаил Сергеевич, нам пора перестать делать вид, будто всё, что происходит сейчас в партии и стране, происходит стихийно. Ведь очевидно, что есть специальные центры и есть люди, которые организуют все эти опасные процессы. Нам нужно говорить
Внутриполитический кризис в стране достиг своего пика в апреле. На Пленуме ЦК Горбачев, в очередной раз столкнувшись с жестокой критикой со стороны партийных секретарей, прибывших в Москву из кипящей гущи народной, впал в истерику и сделал публичное заявление об отставке. Но вовремя опомнился и дело до голосования довести не решился. Однако слово "отставка" прозвучало. В этом месяце в Орготделе ЦК КПСС начали исподволь готовить внеочередной съезд партии. При этом предусматривались два варианта его проведения, в зависимости от политической ситуации. Один, традиционный — в Кремлевском Дворце Съездов; другой, чрезвычайный — в Большом конференц-зале ЦК на 1200 мест. Однако уже тогда большинство опытных партработников высказывали убеждение, что этот съезд не состоится никогда, ибо Горбачеву его не пережить. В апреле на партийной конференции аппарата и войск КГБ СССР член ПБ, Секретарь ЦК Олег Шенин выступил с речью, в ходе которой произнес две фразы, которые, как полагаю, определили его будущую судьбу клиента "Матросской тишины". Первая: "Если посмотреть, как у нас внешние сионистские центры и сионистские центры Советского Союза сейчас мощно поддерживают некоторые категории и некоторые политические силы, если бы это можно было показать и обнародовать, то многие начали бы понимать, кто такой Борис Николаевич и иже с ним". Вторая: "Я без введения режима чрезвычайного положения не вижу нашего дальнейшего развития, не вижу возможности политической стабилизации и стабилизации экономики".
В апреле же стартовал пресловутый "новоогаревский процесс", в ходе которого, как считалось, государственные люди придумывают новый Союзный Договор. На самом деле это была неконституционная сходка, на которой Горбачев, Ельцин и другие "отцы демократии" торговались об условиях раздела СССР. Если отбросить в сторону словесную шелуху, реальных проблем было у них всего две. Во-первых, стремление автономных образований участвовать в дележе на равных с республиками. Естественно, лишние рты никому не были нужны. Отсюда трудности торга. Во-вторых, и это была действительно ключевая проблема: что делать с Горбачевым? Другими словами, кто кому будет платить? Горбачев, что ярко свидетельствует о его в ту пору умственной истощенности, настаивал на своем праве распоряжаться, скажем так, "постсоветским общаком". То есть он будет консолидировать в своих руках налоговые поступления из всех новых княжеств, а затем справедливо распределять их между этими княжествами. Не забывая, разумеется, и о своих, "союзных" интересах. Это называлось "двухканальной" налоговой схемой. Другие "отцы" во главе с Ельциным, учитывая, что реальная власть находилась уже в их руках, разумно предлагали Горбачеву схему "одноканальную". То есть каждый стрижет своих овец, читай — собирает налоги, а затем из собранного некую часть посылают Горбачеву: на содержание небольшого двора, потешного войска, а также на поездки за рубеж для получения наград и премий за успехи в борьбе с коммунизмом. Горбачев был к этому тогда ещё не готов, и упорствовал. Вот и вся новоогаревская проблема, а что сверх того — от лукавого. В мае первый секретарь ЦК КП РСФСР Полозков, вконец измочаленный травлей в прогорбачевских СМИ, собрал в папку толстую стопу резолюций с мест с требованиями отставки Горбачева, и при личной встрече положил эту папку генсеку на стол.
ПРЕДАТЕЛЬСТВО
В июне 1991-го исподволь начался процесс ликвидации важнейших договорных обязательств СССР. Так разумный человек перед смертью разбирает и подчищает свои деловые бумаги. В Будапеште 28 июня объявил о прекращении своей деятельности Совет Экономической Взаимопомощи. Через пару дней, 1 июля в Праге состоялось заключительное заседание Политического консультативного комитета государств-участников Варшавского Договора, существовавшего как важный фактор мира и стабильности на планете с 1955 г. От СССР на похоронах присутствовал Янаев. Интересно вспомнить, что свое первое зарубежное путешествие в роли генсека Горбачев совершил 26 апреля 1985 г. именно в Варшаву, также на заседание ПКК. Тогда был подписан протокол о продлении Варшавского Договора на 20 лет с последующей пролонгацией ещё на 10 лет. Вместе с Горбачевым свои подписи под документом поставили: за Болгарию — Тодор Живков; Венгрию — Янош Кадар; ГДР — Эрих Хонеккер; Польшу — Войцех Ярузельский; Румынию — Николае Чаушеску; ЧССР — Густав Гусак. Всех этих военных и политических союзников СССР генсек предал менее, чем за пять лет.
Важнейшим (судьбоносным, по Горбачеву) событием июля, в соответствии с которым закулисные операторы выстраивали иерархию политических мероприятий внутри СССР, являлась намеченная на 17-е число в Лондоне встреча руководителей стран "семерки": Великобритания, США, ФРГ… На её неофициальную часть, неясно в качестве кого, был приглашен Горбачев, политический банкрот, президент державы, реально стоящей на пороге самоуничтожения. Для чего такой деятель нужен был в Лондоне?
Однако, прежде чем отправиться на доклад в Лондон, Горбачеву пришлось пережить еще несколько неприятных моментов у себя дома. На заседании Политбюро 3 июля, где было принято решение созвать 25 июля Пленум ЦК и определить на нем дату внеочередного съезда КПСС, Горбачев под занавес выложил на стол перед собой папку с резолюциями, которую в мае передал ему Полозков и, выдержав суровую паузу, спросил: "Что будем делать с Полозковым? Он разжигает против меня "своих", подрывает авторитет генсека". После недолгого молчания вдруг очень мягко, но совсем не в ту степь, высказался Назарбаев: "Дело, видимо, не в Иване Кузьмиче. Авторитет у вас, Михаил Сергеевич, и в самом деле понизился. Вот мы созываем съезд, а ведь на нем вас вполне могут снять с работы. А вслед за вами и нас всех". За Назарбаевым эту мысль стали подбрасывать и другие, дело мол не в Полозкове. Украинский первый Гуренко вообще выразился так: мол, у них на Украине рейтинг Горбачева настолько "малэнькый", что его даже никто не видит. Не промолчал, разумеется, и сам Полозков. Для генсека такая реакция ПБ на его демарш оказалась неожиданной и крайне тревожной. Договорились в конце концов, что Горбачев будет лично присутствовать на Пленуме ЦК КП РСФСР, намеченном на 6 августа, послушает членов Пленума, выскажет свои соображения. Кроме того, на Пленуме должна была произойти замена первого секретаря российского ЦК. Полозков намеревался подать в отставку по болезни. Присутствовать
На следующий день, 4 июля, в газетах появилась поздравительная телеграмма Горбачева Дж.Бушу по случаю Дня независимости США. В ней присутствовала загадочная фраза: "советско-американское сотрудничество вступает сейчас в очень ответственный этап". Какой? — без пояснений. Через день, 6 июля, на прием к Горбачеву явился посол США в СССР Дж.Мэтлок, имея на руках срочное послание от Дж.Буша. Скорее всего, речь шла о запущенной московским мэром Гавриилом Поповым (одной из наиболее темных и отвратительных фигур этого периода российской истории) через посольство США в Москве утке о будто бы готовящемся в столице антигорбачевском государственном перевороте. С этого момента маховики, шестеренки и прочие детали гигантской политической провокации, получившей на своем заключительном этапе кодовое американизированное название "путч", пришли в движение. В Лондоне 17 июля главы государств и правительств "семерки" в первой половине дня решают свои вопросы. Во второй — занимаются Горбачевым. Сначала в 14.30 в Музыкальной гостиной правительственного Ланкастер-хауса происходит общая встреча. Все разглядывают Горбачева, как при первом знакомстве. Невысокий, полноватый, плешивый, самоуверенный. На плотной заднице топорщатся шлицы дорогого пиджака, что делает его похожим на воробья. И эта вот "птица" выставила на продажу СССР? Да, такого не увидишь и в века. Потом — двусторонние встречи. Центральная — с Дж. Бушем в посольстве США в Великобритании. Полтора часа "с глазу на глаз". Президент США хочет лично приехать в Москву, встретиться с другими главными участниками будущих событий. Сговорились. Таким образом, в Лондоне на встрече "семерки" 17 июля принципиально была согласована окончательная судьба Советского Союза.
Вернувшись в Москву, Горбачев немедленно развернул кипучую деятельность по подготовке государственного переворота. Активно подыгрывал ему Ельцин. В субботу 20 июля он подписал Указ, запрещающий деятельность парторганизаций "в государственных органах, учреждениях и организациях РСФСР". Это называлось "департизацией" (термин Г.Попова). Акция была рассчитана на то, чтобы спровоцировать резкую реакцию предстоящего через несколько дней Пленума ЦК КПСС. Как президент СССР, Горбачев был полномочен отменить Указ Ельцина, однако под разными предлогами отказался это сделать. В то же время в Москве провокаторы, среди которых бугром выделялся Александр Яковлев, распространяли слухи, будто Шенин намерен возглавить в ближайшее время "реваншистский демарш". В эти же дни сам Горбачев окружил Шенина исключительным личным вниманием. "Ни разу спать не лег,— рассказывал Олег Семенович,— не позвонив сначала мне. Что да как? Яковлева называл сукой." Задним числом смысл этих ухаживаний понятен. В том составе Секретариата ЦК Олег Шенин, в силу малого опыта жизни в московском политическом серпентарии и некоторых черт своего характера, был единственным, кого можно было бы в принципе спровоцировать на решительные шаги. Все остальные были слишком прожженными политиканами, слишком осторожными и недоверчивыми. Поэтому ставка была сделана на втягивание в провокацию с плеча КПСС именно Олега Семеновича.
Во вторник, 23 июля — последняя сходка в НовоОгарево. Горбачев возбужденно деловит, открыт для компромиссов, торопит: "Я не знаю, товарищи, до вас доходит или нет, но я уже чувствую опасные тенденции. Нам нужно быстрее завершить с Договором. Быстрее!" Кое-как собравшиеся соглашаются назначить подписание Договора на сентябрь-октябрь 1991 г. на Съезде народных депутатов СССР. До этого, однако, нужно досогласовать некоторые моменты, а именно: опять же, кто кому будет платить? И что делать с автономиями? Т.е., по сути, ни о чем не договорились. Дата 20 августа, как утверждает бывший при этом Лукьянов, не фигурировала. В четверг 25 июля — Пленум ЦК КПСС, скучный, тягучий. Обсуждают проект новой Программы КПСС. Смешно: дом пылает свечой, а внутри сидит сумасшедший хозяин и строит планы на светлое будущее. Выделялось из ряда прочих выступление Лукьянова, который верно предсказал, что вслед за партией станут громить Советы: "Зачем и с какой целью? Одна из целей — вывести из-под контроля представительных органов решение практических вопросов перехода к рыночной экономике, в первую очередь, разгосударствление и приватизацию". Как в воду глядел Анатолий Иванович! На удивление легко Горбачев согласился на созыв осенью внеочередного съезда КПСС. Вообще, многие тогда обратили внимание, что выглядел он со стороны в этот раз очень уверенным в себе, даже надменным. "Похож был на Муссолини",— поделился со мной впечатлениями от генсека один из участников Пленума. Секрет такого высокомерия сегодня разгадать не трудно: Горбачев единственный среди всех знал, что не будет осенью ни пленума, ни съезда, ни нового Союзного Договора. Он точно знал всё это уже 25 июля.
Окончание следует
“ЕВРОПА СОВЕРШАЕТ САМОУБИЙСТВО”
19 августа 2002 0
“ЕВРОПА СОВЕРШАЕТ САМОУБИЙСТВО”
Популярный американский публицист, телекомментатор и многократный кандидат в президенты Патрик Бьюкенен (Patrick Buchanan) издал в начале 2002 года свою новую книгу под названием "Смерть Запада". Бьюкенен высказывает в ней свои опасения, что народы европейского происхождения повсеместно деградировали в результате засилья иностранцев, увеличения среднего возраста населения при низкой рождаемости и саморазрушительном менталитете "туда нам и дорога". Интервью с П.Бьюкененом недавно опубликовал германский журнал "Нацьон унд Ойропа".
Корр. Вы пишете, что над европейцами — включая американцев, канадцев и австралийцев европейского происхождения — нависла угроза, и предсказываете их гибель.
П.Б. Это действительно так. Моё исследование, основанное на статистических данных народонаселения ООН, показывает, что ни одно европейское государство — за исключением исламской Албании — не располагает данными о рождаемости, которые бы позволили им в своей нынешней форме пережить 2050 год. К 2050 году Европа потеряет 128 млн. из нынешних 728 млн. жителей. Это потери, которые соответствуют современной численности населения Бельгии, Голландии, Норвегии, Швеции, Дании и Германии, вместе взятых. Италия потеряет 16 млн. населения, Германия — 23 млн., Россия — 33 млн. Несмотря на то, что количество европейцев резко сократится, состарится и вымрет, они будут вынуждены принять сотни миллионов африканцев и мусульман, чтобы заполнить опустевшие рабочие места, выплачивать пенсии, социальную помощь и обеспечить пожилых. Примерно к 2050 году половина всех европейцев перешагнёт 50-летний возраст, из них 10% (60 млн. человек) станет старше 80 лет. И тогда Европе придёт конец. В половине европейских стран уже сегодня смертность превышает рождаемость — так сказать, больше гробов, чем колыбелей.