Газета Завтра 456 (34 2002)
Шрифт:
Владимир Рыбаков. Мы много говорили о наших специфических проблемах, но остается без ответа главный вопрос. А какое отношение сложилось в сегодняшнем российском обществе к космической тематике? Нужен нам космос или нет?
Анатолий Богданов. Сегодня россияне вспоминают о космосе чаще всего по утилитарным поводам. Вдруг отключен на 3 недели от телевидения какой-то регион, и там народ сразу вспоминает о том, что у России изношены спутники связи. Что нет замены выслужившим свой срок аппаратам. Пишут письма, требуют восстановить спутниковую сеть. Был такой инцидент.
Другие пользуются космическими технологиями, но даже не знают, что пользуются именно ими. Поэтому и большого интереса в обществе ко всему этому нет. И, к сожалению, борьбу только
Владимир Рыбаков. Я не совсем согласен с этим утверждением. Мы, я имею в виду присутствующих здесь, участвовали в борьбе за сохранение станции "Мир", и мы почувствовали, что отношение к космосу в обществе не изменилось. И к космонавтике наш народ проявляет огромный интерес. Более того, судьба станции очень болезненно отозвалась в сердце каждого человека. Приходилось много общаться с людьми, выслушивать их. Разговоры очень тяжелые были. Люди плакали.
Анатолий Богданов. С эмоциональной точки зрения вы абсолютно правы.
Владимир Рыбаков. Я как раз не говорю о технической стороне, я хочу сказать именно о нравственной стороне: люди хотят чувствовать мощь своего государства. Гордиться им, и космонавтика — один из главных слагаемых престижности современного государства. Отношение общества кардинально не изменилось. Россияне верят в то, что люди, занимающиеся космосом, это герои, тем более сейчас, в нынешних условиях. Это показывают и последние опросы общественного мнения. Если десять-пятнадцать лет назад Горбачев, а потом Ельцин, вдалбливали народу, сколько бы водки мог купить каждый россиянин вместо очередного запуска и, эта пропаганда работала. Даже какие-то демонстрации были на тему того, что космос нам не нужен. А сколько было выступлений в прессе...
Теперь же число сторонников продолжения и расширения отечественных космических программ многократно превышает число противников. И надо сказать, этому во многом способствовала акция по спасению станции "Мир". С гибелью станции люди вдруг поняли, что они потеряли больше, чем просто станцию. Что они теряют свое будущее и будущее своих детей, что Россия откатывается на задворки мира. И вот тогда задумались.
Страна нуждается не просто в героях, а нуждается в огромном деле, которое сплотило бы ее. Мы должны снова найти себя, найти себя как общность, как великую нацию с настоящими национальными задачами.
Возьмем тех же американцев. Конец 60-х годов. Вьетнам шокировал и деморализовал американскую нацию, поставил страну на грань тяжелейшего политического и духовного кризиса. И тогда американское руководство выходит на лунную программу, которая, не принеся никаких больших научных результатов, решила огромные политические задачи сплочения нации, возвращения ей чувства национальной гордости, самоуважения. Более того, разработанная по лунному проекту технология в дальнейшем окупились с коэффициентом один к семи.
Авиационно-космическая промышленность — тот становой хребет, который мог бы вытянуть всю нашу страну, всю нашу промышленность. Нужны только политическая воля и четко сформулированные национальные приоритеты. Например, проект полета на Марс. Сегодня его даже не желают обсуждать. Сразу начинаются разговоры о недостатке денег.
Павел Виноградов. Самое удивительное, что это не утопия. Скажу даже иначе: сегодня мы все еще можем полететь на Марс. Наши техника и промышленность это пока позволяют сделать. Если отбросить вопросы об экономике и деньгах. Ракетоноситель у нас есть, системы жизнеобеспечения, которые работают годами, отработаны, космическая энергетика у нас есть.
У нас есть все, нет только желания туда лететь. Первый вопрос: зачем? Мы при полете на Марс технического, технологического рывка не сделаем. Все давно разработано. Вот если лететь подальше, на спутники Юпитера, Европу, например, тогда другое дело. Там нужна новая технология. А для Марса у нас пока еще есть все. России нужны новые технологии, например, связанные
Анатолий Богданов. Политический и моральный аспект такого проекта, как полет на Марс, огромен и неоспорим. Пока мы в состоянии его осуществить. Нужны лишь политическое решение и средства.
Павел Виноградов. Ни один космонавт от такого полета не откажется!
Владимир Рыбаков. Большое вам всем спасибо. Мы обсудили множество самых актуальных вопросов, и стало очевидно, что для спасения аэрокосмической отрасли, для подъема духа нации нужна лишь политическая воля, а люди, способные это сделать, и технологические ресурсы пока у России есть.
ЦЕЛЛУЛОИД ГКЧП
Валерий Легостаев
19 августа 2002 0
34(457)
Date: 20-08-2002
Author: Валерий Легостаев
ЦЕЛЛУЛОИД ГКЧП
“РАЗОРУЖЕНИЕ”
Встреча Горбачева с Рейганом в Рейкъявике 11-12 октября 1986 г. положила начало тайному сотрудничеству генсека с правительством США, или шире — с правительствами ведущих государств-членов НАТО. Для мирового сообщества пропаганда подавала многочисленные прямые контакты Горбачева с руководителями этих стран как этапные звенья процесса всеобщего ядерного разоружения. Однако в действительности, помимо разоружения, подобные контакты всегда имели второй и третий уровень, о содержании которых догадывались немногие, а знали — единицы. Переговоры велись здесь исключительно "с глазу на глаз", то есть в присутствии только иностранного переводчика. Политбюро не имело возможности контролировать эту сторону поведения Горбачева. Особенно с 1988 г. когда, окончательно погрязнув в склоках, ПБ утратило способность к сколь-нибудь эффективным действиям. Шеварднадзе, предусмотрительно выдвинутый Горбачевым в министры иностранных дел СССР из провинции, мало что смыслил поначалу в сложной материи международных отношений. И лишь позже, смекнув, наконец, о чем идет речь, постарался не упустить возможность урвать от пирога измены что-нибудь и для себя самого.
В Рейкъявике американцы далеко не сразу смогли осмыслить ошеломляющий факт, что советский генсек готов вручить им свою политическую судьбу в обмен на гарантии безопасности и благополучия. А когда, наконец, осмыслили, дали знак о согласии. Этим знаком стала известная история с посадкой в Москве на Красной Площади 28 мая 1987 г., аккурат в День пограничника СССР, немецкого пилота Матиаса Руста. Перелетом Руста американцы продемонстрировали Горбачеву, что имеют в своем распоряжении не только "кнут" в виде понижения цен на нефть, но и "пряник". Получив "пряник", Горбачев со своими подручными на Политбюро разыграл страшное возмущение "беспомощностью военных", и на этом основании вычистил верхушку СА от слишком строптивых. Главное — убрали министра обороны Соколова. Для его замены Горбачев за 4 месяца до прибытия Руста перебросил в Москву с Дальнего Востока будущего "путчиста" Язова. Для Горбачева "дело Руста" было, однако, не только "пряником", но и "услугой" в том смысле, в котором употреблял этот термин знаменитый герой американского кинематографа дон Корлеоне. Как помним, "крестный отец" никогда не называл заранее цену своей "услуги", но наступал час, и он безотказно получал с должника то, что ему было нужно именно в данный момент. За Руста натовцы получили голову Соколова. Так с того времени и повелось. За каждую новую "услугу" Горбачев должен был рано или поздно расплачиваться новыми уступками в сфере жизненно важных интересов СССР и его союзников. По мере того, как политические позиции Горбачева у себя дома становились все более шаткими, его потребность в "услугах" становилась все выше, словно у наркомана, "севшего на иглу". Соответственно росли и натовские цены.