Газета Завтра 470 (48 2002)
Шрифт:
В.Г. Да нет. Леонид Ильич никогда и голос-то не повышал и вел себя со мной по-товарищески. Часто приглашал домой отобедать, ездили мы семьями на шашлыки. Особенно нас сблизил Казахстан. И по работе советовался, уважительно относился к моему мнению, был доброжелателен. Только однажды ему нашептали что-то обо мне. И он перестал привлекать к работе. Полагаю, это рука Цуканова и Черненко. Они не могли пережить мое независимое положение.
Надо сказать, у Брежнева было много хороших черт. Он нравился работникам аппарата — был корректным, голоса не повышал. Ну и выступал здорово. Это же Киров! — говорили работники ЦК между собой. Но последние десять
— Ты знаешь, я выпил за свою жизнь столько, что Брежневу вместе с тобой и такими, как ты, столько не выпить. Я не пьяница, но я жил недалеко от "Абрау Дюрсо", Анапы. Попал в Молдавию — тоже винодельческая страна. А Леонид вина-то по-настоящему не пил.
Брежнев — человек не глупый, но болезнь превратила его в инвалида, чувствовал себя ужасно. Особенно последние семь-восемь лет, когда он уже оглох, плохо говорил. Я не знаю, как это на медицинском языке называется, но однажды я был потрясен, когда в семьдесят четвертом году мы прилетели на двадцатилетие целины. Перед сном он пригласил меня к себе в дом, где жил, чтобы посоветоваться. У него был врач — Коля Родионов. Коля ему дает четыре или пять таблеток снотворного. А он ему молящим голосом:
— Коля, дай еще одну.
— Нет, Леонид Ильич, хватит.
Мы вместе вышли, я с раздражением говорю:
— Коля, ну что тебе жалко, что ли?
— Виктор, ты не знаешь всего — это ведь наркотик.
Скоро заметил, что Леонид Ильич на ногах твердо не стоит, стал глохнуть, речь нечленораздельная. Я решил посоветоваться с одним другом моего сына. Он — член-корреспондент Академии наук СССР, в прошлом медик, сейчас биолог. Я попросил найти кого-нибудь в Москве из крупных специалистов, которые занимаются наркотическими делами. Через какое-то время они пришли. Смотрю, профессор солидный, дело знающий. В одной из московских клиник у него есть отделение для наркоманов, где их лечат. Здесь же в лаборатории специалисты создавали препараты и для лечения, и для армии, что-то такое творили для бодрости.
Я ему, конечно, не сказал, что речь идет о Брежневе. Говорю:
— Вы знаете, это мой давний товарищ. Я в Молдавии с ним работал. Он немного старше меня, уже на пенсии. Видимо, в годы войны на фронте он пристрастился к снотворным. А сейчас, мне говорят, начал глохнуть, слепнуть. Можно от этого избавиться?
Он говорит:
— Можно. У нас лежит молодой парень, служил в армии на Кушке. Конечно, это очень тяжелый процесс. Самый тяжелый — это процесс отвыкания. Две-три недели надо, чтобы он не употреблял препараты. Вдруг спрашивает: "Виктор Андреевич, а сколько лет вашему товарищу".
— Да ему уже за 70.
Задумался, а потом говорит:
— В таком возрасте может случиться инфаркт или тяжелый клинический криз.
Этот член-корреспондент, полагаю, помнит свой совет. Он сейчас живой, работает заведующим лабораторией в одном институте. Поразмыслив, решил с Брежневым поговорить один на один и даже направился к нему в кабинет. Но у него была Галя Дорошина. Помнишь, в Кремле у Брежнева консультантом работала. В последнее время Брежнев только ее терпел, принимал с докладом документов. Все шло через нее. Скажу, я ее всегда считал умной, порядочной женщиной.
— Галя, мне надо с Леонидом Ильичем поговорить. Он же умный человек. Как он не понимает, что губит себя, употребляя свое снотворное. Быстро устает и после обеда обязательно спит.
А Галя Дорошина мне говорит:
— Виктор Андреевич, не делайте этого. Если вы только заговорите с ним на эту тему, он вас возненавидит и от вас избавится.
Она жива и может подтвердить мои слова.
Я подумал и решил, пусть врачи за все это отвечают, им виднее и по работе положено. О его пристрастии уже многие знали. Во всяком случае, Андропов заставил всех ребят, которые были в охране, очищать у него карманы от наркотиков. Чтобы ни в портфелях, ни в столах вообще никаких таблеток не было. Ты ведь Чазова знаешь?
В.Б. Не очень, один раз встречался, но по рассказам Горбачева немного представляю. По-моему, хороший организатор. Подчиненные о нем говорят как о душевном человеке.
В.Г. Ничего тогда ты не знаешь. Только тебе скажу: фигура зловещая, не врач он, а бог знает кто еще, иначе бы не допустил такого лечения и смерти Леонида Ильича. Коля Родионов, который непосредственно лечил, не дожил, он умер. И врач Суслова помер. Так что есть о чем задуматься. Он всю информацию тащил в КГБ. И там решали, как лечить больного, что рекомендовать. Там еще медицинская сестра была с непонятной функцией. Кто-то ведь ее подсунул Брежневу. В то же время Андропов ребятам пригрозил:
— Я вас с работы выгоню, если у него будут обнаружены таблетки.
Врачи, видимо, советовались и реш
или давать ему по две-три таблетки, а остальные, как мне врач говорил, "пустышки". Хотя кто его знает, что это были за пустышки. Получалось пять таблеток, но не все они наркотические. Но кто-то подсовывал ему зарубежные сильнодействующие. Значит, отрава к нему все-таки попадала. А ты знаешь, какие за границей лекарства? Тебе я могу сказать, Валерий Иванович. Это были сильнодействующие средства. Они его и доконали.
Пусть мне вторую руку отрежут, но я убежден, что Леонид Ильич умер не от инфаркта. Его напичкали этой дрянью. Тут Чазов, другие врачи не доглядели, или уже не очень беспокоились о нем. Когда он умер, и мне сообщили из приемной о смерти, я поинтересовался случившимся. Мне сказали, что в 8 часов утра Виктория Петровна заходила к нему в спальню. Он храпун страшный! Как-то пригласил меня на охоту в Казахстане, мы в одной комнате спали, так я убежал из этой комнаты. Виктория Петровна зашла, он храпел. Живой человек! А в 9 часов у них по регламенту заходил Володя Медведев. Володю спроси, прекрасный, между прочим, парень. Володя зашел и говорит:
— Леонид Ильич, с добрым утром! 9 часов, пора вставать.
Он же глухой уже был, поэтому Володя громко сказал. Смотрит, а он лежит на животе, язык вывалился, лицо синее, уже мертвый. Так и в медицинском заключении было сказано, что сердце остановилось между 8 и 9 часами утра. И сегодня уверен: он умер не от инфаркта, его напичкали этой дрянью. Врача, вообще медиков рядом не было. А это уже недоработка медицинского начальства.
Черненко все знал о состоянии здоровья Брежнева, но готовился сам занять его кресло. Даже, думаю, не столько он мечтал об этом, сколько его окружение — такие, как Поплавский, Печенев, другая шелупонь. Они и плели интриги. Частенько встречались, обсуждали возможности перехода власти к Черненко. Но среди них и люди Андропова были или запись велась. Пресекли тогда захват власти.