Газета Завтра 48 (1097 2014)
Шрифт:
Александр БОРОДАЙ. По-настоящему я вычленю все фазы когда-нибудь потом, когда ситуация лично для меня приобретёт финальные рамки. Если же сейчас пытаться вспоминать всю ситуацию, то она для меня немножко слипалась. По одной простой причине - времени было очень мало. Мы были первыми, и действовать надо было быстро. Самой моей большой бедой было физическое отсутствие сна. Я не спал по нескольку суток, а это зверски выматывает. И, к сожалению, влияет на способность управлять какими-то процессами. Часто понимаешь, что не все действия были абсолютно адекватными. Иногда принимал более жёсткие и прямолинейные решения там, где мог бы найти другие пути выхода из кризиса.
Александр
Александр БОРОДАЙ. В некоторые моменты она была, честно говоря, огромная. И я старался держать себя в руках, чтобы не допустить порывов реализовать её, что называется, по полной. Я понимал, что достаточно в какой-то момент махнуть рукой, и по моей команде будут приняты самые жесткие и суровые меры по отношению к какому-то человеку или группе людей. Я старался уберечься от разрушающего в этом смысле воздействия власти.
Александр ПРОХАНОВ. Для тебя это был совершенно новый опыт. То, чем ты занимался прежде, не было пребыванием во власти. Власть - это абсолютная новая для тебя субстанция, причем власть в воюющей стране, власть, которая подтверждается оружием. Это же новая моральная и психологическая ситуация.
Александр БОРОДАЙ. Не такая уж новая. Я думаю, вы знаете, что эта война далеко не первая в моей жизни. Не пребывал во власти - тоже не совсем правильно. Дело в том, что я влиял на очень многие решения в самых разных местах и странах. И причастность к принятию разного рода важных политических государственных решений у меня была. Мне было довольно легко разделить самого себя внутри. Если хотите, такое раздвоение личности. Я сам у себя в какой-то момент пребывал советником. Говорил, что не надо принимать поспешных решений. Хотя решения сыпались каждые пять минут. Случалось, что прошли всего сутки, а у тебя ощущение, что прошло две-три недели, месяц
Александр ПРОХАНОВ. Если хотя бы навскидку перечислить круговорот твоих проблем, дел, решений?
Александр БОРОДАЙ. Сейчас многие думают, что я прежде всего был гражданским управленцем. В реальности же гражданским делам я уделял мало внимания. Проблема заключалась в том, что, когда я туда пришел, там была дикая анархия. Захваченное здание ОГА представляло собой чудовищный муравейник, окруженный совершенно дикими баррикадами, в которых ютились непонятные люди. Разные этажи в буквальном смысле слова воевали друг с другом. Непонятно было, кто, где и зачем находился. И всё это, естественно, было нашпиговано агентами СБУ и диверсантами. В фойе регулярно распылялся какой-то отравляющий газ, вызывающий жжение в глазах и головные боли.
Самое же главное - сопротивление состояло из совершенно разрозненных военных отрядов, если хотите, дружин, которые между собой никак не коммуницировали, не управлялись, подозревали друг друга в пособничестве противнику и готовы были сойтись друг с другом в смертельной схватке, конкурировали из-за оружия, которого радикально не хватало. И моя главная задача была в том, чтобы свести всех этих людей, научить их хоть как-то взаимодействовать, обороняться, делиться оружием. Я тогда шутил, что нужно открывать военно-сырьевую биржу, чтобы выменивать и распределять. Всё это занимало много времени. А еще одни командиры арестовывали и разоружали других, приходилось разруливать. Кроме того, учтите, что боевые действия идут не только в Донецке. Славянск - это вообще отдельный анклав. Есть еще "дорога жизни", по которой вы въезжали в ДНР. Везде идут боевые действия, не все части одинаково устойчивые, кто-то поддается панике. Порой приходилось всё бросать и ехать в Снежное или
Александр ПРОХАНОВ. У тебя же не было для этого данных. Ты - сын философа, ты мог манипулировать всевозможными социально-психологическими процессами. А здесь создавал военную организацию. Либо ты самородок, либо должен обладать первичными навыками. Как ты общался с полевыми командирами? Кричал, увещевал, доставал ПМ? Это же стихийные донбасские мужики.
Александр БОРОДАЙ. По-всякому бывало. Иногда приходилось не только доставать, но и применять. Но, послушайте, Александр Андреевич, это же нормальная социально-психологическая ситуация. Это же люди, и неважно, что на них надето: дорогие костюмы или горки, - их поведенческие стереотипы в принципе одни и те же. Что ещё от командира требуется? Карту читать, ТТХ оружия знать? Я умею, знаю
Александр ПРОХАНОВ. Когда ты говоришь, я всё время обращаюсь мыслями к гражданской войне, когда из этой плазмы, где не было структуры, была разрушена субординация, когда все офицеры потеряли погоны, вдруг возникали потрясающие персонажи, которые создавали боевые организации. Чапаевы, Щорсы, Фрунзе Здесь - то же самое? Когда из огня и плазмы вдруг возникали человеческие кристаллы?
Александр БОРОДАЙ. В общем, да. Саша Захарченко - он же не военный. Нынешний министр обороны ДНР тоже не военный. Он тренер по дзюдо и никогда не был на военной службе. И таких много, которые и оружие-то раньше не держали в руках, разве что охотничье.
Александр ПРОХАНОВ. Это потрясающее творчество. Создание нового поколения.
Александр БОРОДАЙ. Таких людей много. Я не буду рассказывать про самого результативного, на мой взгляд, (исключая генерала Петровского, он же "Хмурый", профессионала высокого класса), командира диверсионной группы, до войны - человека совершенно мирной профессии.
Александр ПРОХАНОВ. Расскажи о наиболее рельефных операциях, в которых ты участвовал или которые наблюдал. Из каких рывков состояла вся эта оборонная война?
Александр БОРОДАЙ. В том-то и дело, что, по сути, мы большую часть времени удерживали оборону, перемалывая огромные силы противника. Наши наступательные операции, если не считать той, которая произошла после того, как я вывел Стрелкова в ночь с 13 на 14 августа, были очень большой проблемой. Нам удавались отдельные локальные действия, скорее, диверсионного характера. Мы, по большому счёту, держали оборону. А наши наступательные действия в районе Мариновки, Степановки, Кожевни были реально очень тяжелыми. Мы теряли колоссальное количество людей. А Саур-Могила Вы же сами всё знаете, побывали там, правда, не в разгар боев. Самая тяжелая и кровопролитная высота была именно там. Рядом с памятником, чуть ниже, был домик, от которого сейчас ничего не осталось. В его подвале практически до конца всех этих событий находились семь человек, которых чудом оттуда вытащили.
Александр ПРОХАНОВ. Сейчас там на самом верху семь свежих могил.
Александр БОРОДАЙ. На самом деле там погибло очень много людей.
Александр ПРОХАНОВ. У меня была встреча с Путиным. И в разговоре мы коснулись Новороссии. И он сказал, что у него на столе лежит донесение, в котором сказано, что там существует высота, я забыл, как она называется, где дело доходило до рукопашной. И ополченцы, как в Великую Отечественную войну, вызывали огонь на себя.