Газета Завтра 486 (11 2003)
Шрифт:
P.S. Американский министр обороны вкупе с английским коллегой заявили, что они в Ираке применят "тактическое атомное оружие". Как в январе 1991 года. Первыми, в качестве козлов-провокаторов, побежали из Ирака поляки — они там представляют теперь американцев. За ними — эвакуировалось филиппинское посольство. Не выдержали нервы у индийцев. На границе Ирака и Ирана, в Иране, на тех же местах, что и в 1991 году, "ожидается прибытие из Ирака 600 тысяч беженцев"… Нагоняет страху ЦРУ.
В Москве оккупация страхом вылезла сегодня иным концом — скандалом. ЦРУ не учло, что кроме жителей Москвы, здесь есть иностранцы, не те, которые по базарам и рынкам, а которые дипломаты. Оказывается, "уровень преступности в Москве такой же, как и в ряде крупных европейских городов", — принужден был на этих днях успокаивать офицеров связи и полицейских атташе, аккредитованных
"На службе в московской милиции в настоящее время состоит около 130 тысяч", — успокаивал Пронин дипломатов. А вот маневр, который мореманы-юмористы называют "оверкиль" — переворот килем вверх: "На сегодняшний день в Москве основным видом преступления являются ИМУЩЕСТВЕННЫЕ преступления…". Про скинхедство дипломаты неправильно поняли, оказывается, "эта проблема не носит массового характера". Оказывается, рост преступности "вызван не ухудшением криминогенной ситуации, а укреплением учетно-регистрационной дисциплины в рядах столичной милиции". Под конец Пронин свалил всё на Грызлова, мол, он сказал, что руководство МВД обеспокоено высоким уровнем УЛИЧНОЙ преступности в столице, который "существенно выше, чем по России" — и нет уже никаких "ужасных терактов", нет больше "грязных" атомных бомб Басаева, о которых ором орали вчера еще Ястржембский и др. Иными словами, Пронин сказал вот что: ребята, не слушайте про ужасные теракты и атомную бомбу Басаева, это бред сивой кобылы, это не для вас, а исключительно для наших баранов, для внутреннего пользования. Оккупация страхом крепчает.
СТАЛИН РАСТИЛ СЕБЕ СМЕНУ
18 марта 2003 0
12(487)
Date: 16-03-2003
Author: Виктор Добров
СТАЛИН РАСТИЛ СЕБЕ СМЕНУ (Но Хрущeв расправился с ней)
В издательстве "Патриот" выходит книга публициста В. Доброва "Убийство социализма или как избавлялись от преемников Сталина (документально— художественные протоколы "круглых столов")". Предлагаем фрагмент из нее, касающийся одного из самых трагических моментов нашей истории.
"Георгий, что случилось? Я-то думал, мы с тобой настоящие друзья...Откуда взялись эти люди? Мог бы хотя бы предупредить о таких переменах". Никита Хрущев, секретарь Центрального Комитета и руководитель московской партийной организации, был встревожен не на шутку. Впрочем, и для его собеседника Георгия Маленкова, многолетнего члена сталинского Политбюро, отвечавшего за работу с кадрами, выдвижение в партийные "верхи" новых людей на только что завершившем свою работу XIX съезд партии были также неожиданными. Обычно Сталин советовался с ним, как и с другими своими соратниками, относительно возможных кадровых перестановок. Но на сей раз он все до последнего момента держал в тайне. Получилось как обухом по голове, о чем Маленков откровенно признался "Никите", от которого ничего не скрывал, поскольку считал "своим". Как и другие члены сталинского руководства, Маленков посматривал на Хрущева свысока — слишком ограниченным и недалеким казался им этот протеже Сталина. Он-то хорошо знал истинное отношение "хозяина" к "Никите", который попал в Политбюро за чисто "адъютантские" заслуги — умение быстро и энергично выполнять сталинские поручения, проявляя подчас невероятную жестокость, не останавливаясь буквально ни перед чем...Как политика Сталин Хрущева, памятуя, видимо, о его троцкистском прошлом и склонности к левацкому авантюризму, всерьез не воспринимал, что задавало покровительственный тон по отношению к нему и других членов Политбюро, научившихся за многие годы на ходу улавливать преобладающие настроения вождя...
Впрочем, сам Маленков, как и другие небожители тогдашнего партийного ареопага, был обеспокоен развитием событий на съезде не меньше Хрущева. И для этого были все основания.
Казалось бы, проходивший в октябре 1952
Удар был действительно внезапным, хотя готовился задолго до съезда, да и своих намерений Сталин не скрывал. Правда, его соратники, судя, видимо, по себе, считали, что перешагнувший 70-летний рубеж и дряхлевший на глазах вождь вряд ли отважится на крутые перемены. Тем резче и болезненней для них были его последние кадровые решения.
Хрущев, тонко уловивший настроения большинства, не случайно появился у влиятельного Маленкова. Своим визитом "Никита" дал ясно понять, что в неизбежном столкновении с выдвиженцами Сталина он будет на стороне старой "партийной гвардии". Маленкову эта поддержка была весьма на руку. Ведь на съезде прозвучал тревожный сигнал. Не реагировать на него означало бы согласиться с принятыми "вождем народов" кадровыми решениями, а согласие было равнозначно уходу Маленкова и других членов старой "партийной гвардии", и уже в скором будущем, со своих высоких постов.
В мае 1948 года, после того как Жданов, тяжело заболев, перестал руководить работой Секретариата Центрального Комитета, секретарями ЦК становятся представители молодого партийного поколения: А. Кузнецов, возглавлявший ленинградскую партийную организацию, и П. Пономаренко, первый секретарь ЦК Компартии Белоруссии. Кузнецову было поручено курировать вопросы промышленности, Пономаренко— государственного планирования, финансов, торговли и транспорта. При обсуждении этого вопроса на Политбюро Сталин высказался в том духе, что для работы в Секретариате ЦК ВКПБ (б) надо привлечь некоторых молодых руководителей местных партийных и республиканских организаций из числа образованных и имеющих необходимый опыт работы. "Пусть перенимают опыт у нас, пока мы живы, — подчеркнул он, — и приучаются к центральной руководящей работе". Стало очевидным, что кого-то из них Сталин намечает сделать своим преемником. Этим решением из их числа фактически был выведен Молотов, наиболее близкий, пожалуй, Сталину член тогдашнего политического руководства. Молотов, заменявший "вождя народов" на период его болезни, так и не сумел должным образом справиться с руководством партией и государством, что и предопределило его дальнейшую политическую судьбу.
И речь шла не только о преемнике самого вождя. На одном из совещаний в узком кругу Сталин прямо предложил всем членам политического руководства подготовить из среды своих работников 5-6 человек, которые могли бы заменить их, когда ЦК сочтет нужным это сделать. Это свое требование он повторял затем несколько раз, настаивая на его выполнении. Естественно, подобные попытки были не по душе привыкшим к большой власти, связанным с ней почетом и привилегиями членам Политбюро. С какой стати надо было их, успешно решавших сложнейшие задачи, списывать в архив? Разве они плохо работали? Да и молодость — понятие относительное. Большинству членов Политбюро было чуть более 50 лет, за исключением Молотова, да и того отделяло от Сталина 11 лет. Во многих странах это нижний возрастной предел деятелей политического уровня. Как правило, самые высокие посты там занимают в возрасте от 60 до 70 лет.
Шептались об усиливающейся "придирчивости" и "подозрительности" товарища Сталина, сокрушались по поводу его ухудшавшегося здоровья. Но открыто об этом вопрос никто не ставил, да и не мог ставить. И не только потому, что смертельно боялись стареющего вождя, который и в своем почтенном возрасте, как говорится, "владел ситуацией" и был в государственных делах выше их на несколько голов. Сознавали в глубине души сталинскую правоту, но, как это бывает со многими, не хотели делать из этого добровольных "оргвыводов" — от высоких постов, почета и привилегий отказаться трудно.