Газета Завтра 816 (80 2009)
Шрифт:
Есть ещё один важный момент. Бесполезно ожидать от чтения "Лука и булавы" какого-то "накопления" смысла. Эвола - большой эрудит, его исследования о традициях и учениях почти каноничны. Но как мыслитель-критик он не предлагает что-то приобрести, читая его, скорее избавляешься от наносного, налипшего, вменённого. Современность внутри тебя ревёт, сопротивляется, истерит. Юлиус Эвола продолжает наносить удары.
В ПОИСКАХ СВЯТОСТИ «Круглый стол» экспертов по роману Александра Проханова «Виртуоз»
Андрей ФУРСОВ, историк.
Недавно в стенах своего Экспериментального Творческого Центра Сергей Кургинян устроил обсуждение романа Александра Проханова "Виртуоз", взглянув на него через призму современной социально-политической реальности. Тогда у нас появилась ответная идея: рассмотреть русскую реальность сквозь призму романа "Виртуоз". Взглянуть на роман глазами политтехнолога, криминолога, политолога, социолога и историка. И попытаться понять, что же такое постсоветское общество в контексте русской
Александр ПРОХАНОВ, писатель.
Актуальная история, которая на наших глазах протекает в этом нашем двумерном пространстве, она дана нам в неполном виде. Конечно, существует масса исторических тайн, тот самый конспирологический фон, который так никогда и не будет вскрыт. Но дело в другом: история протекает далеко за пределами земного существования, в какой-то трансцендентной реальности, где вращается ее полный, не двумерный, объем. Художник, в отличие от историка, окруженного и ограниченного методологической культурой, благодаря своей фантазии может подняться в эти метафизические сферы, в сферы объемов, в эти консилиумы смыслов, и там попробовать обнаружить большую историческую полноту, а потом вернуться сюда с этими добытыми знаниями. Отсюда романная, метафизическая история, которая не совпадает с нашей двумерной историей. В романе, мне кажется, я нащупал метаисторическую формулу, где соединяются фигуры Сталина и Николая Второго. Все наши газетные "завтрашние" попытки соединения красного сталинского и белого романовского периодов заканчивались неудачей, поскольку мы брали не те точки отсчета. Мы брали две кромки смыслов, которые между собой не соединяются, отторгают друг друга. Грубо говоря, объединение Фрунзе с Врангелем могло закончиться только неудачей. Эти враждебные кромки по-прежнему пылали, не желая соединяться. А вот Николай Второй, чье окружение пестрело республиканцами, демократами, августейшими любителями носить красные банты, был, по сути, последним монархистом, он уходил, будучи последним адептом монархической идеи. Он ушел на свою Голгофу, и, в конце концов, был причислен к лику святых, обретя метафизическую полноту. А Сталин, по сути, был первым монархистом и первым новым монархом. И после 1945-го года он стал в каком-то смысле и помазанником, соединив воедино народ, освятив себя и страну Победой. И мне кажется, что метафизическое соединение - последнего и первого монархиста, последнего и первого монарха, освящение этого соединения святостью привело бы к интегральным результатам.
Александр НАГОРНЫЙ, политолог.
Для меня, как для политолога, важна политологическая и политическая составляющая этого романа. Мне представляется, что роман скользит хоть и близко к поверхности нашей действительности, но все равно в нем доминирует гротескная составляющая, что мешает нам разглядеть картину текущего момента и увидеть некие перспективы. Впрочем, на страницах романа мы можем встретить целый веер идеологических типажей, обнаружить набор тенденций, определяющих, на сегодняшний день, развитие российского общества. Лично мне в романе не хватало того, что мы обычно называем народностью. Фигура главного героя при всей своей посконности не отображает, на мой взгляд, типаж русского, постсоветского человека, весьма далекого от проблем монархии и православия. Ведь существует некая непознанная необходимость увидеть, почувствовать коллективное бессознательное народа. О народе можно было бы сказать более жестко и более комплексно. Ведь народ наш охотно воспринимает все отвратительное, что происходит в обществе, и, как говорил товарищ Пушкин: безмолвствует. Исследуемая в романе монархическая модель, и если ее прикладывать к будущему России, вполне может стать бомбой для нашего государственного организма. Для тех, кто работает на дальнейшее расчленение России, на распад государства ультранационалистическая идея в монархической оправе - это то, что нужно! Внедрение такой модели еще больше отвратило бы широкие слои населения от государства, и привело, в конечном счете, к гражданской войне.
С политологической точки зрения в романе очень выверено и точно изображается борьба в верхах, а вот трагедии народа, психологии народа, мне в романе этого недоставало.
Хотел бы добавить, что само название романа "Виртуоз" фонетически перекликается со словом "виртуал" и указывает на то, что наша власть занимается виртуальными играми. Присутствующий здесь Михаил Геннадьевич Делягин не раз был участником написания различных президентских посланий, и подтвердит, что для их создания берутся различные идиомы из разных газет, в том числе и из "Завтра", транслируются в народ, а потом благополучно забываются. В этом как раз и заключается виртуальность идеологии власти. Возникает своего рода дымовая завеса. Но, простите, кто "ответит за базар"? Возможно, все хорошие слова, сказанные властью, воздействует как-то позитивно на душу нашего народа и может быть, когда-нибудь они и дадут благие всходы. Но течение исторического процесса стремительно, скорость изменений на планете чудовищна. А Россия как будто замерла… Может быть, в этой отрешенности признак ее святости, но фактически это ведет к её уничтожению.
Елена ПОНОМАРЕВА, политолог.
Поскольку исследование было начато с политологической точки зрения, я позволю себе продолжить в том же ключе. Для начала хочу сказать, что прочитав "Виртуоз", я окончательно поняла, что романы Проханова читать мне тяжело, ибо неделю или две я оцениваю реальность, исходя из тех поступков, которые совершают его литературные герои. Действительно, смотреть на мир глазами художника, это чрезвычайно полезно,
И еще: в романе подспудно проводится мысль, что добро может победить, поставив себе на службу зло. На мой же взгляд, ко злу лучше вообще не прикасаться, тем более для решения каких-то благих дел. В этой связи меня потрясло недавнее сообщение о том, что представители РПЦ будут помогать судебным органам взимать с граждан долги. В этой связи я вспоминаю христианскую молитву "Отче наш", где говорится о прощении должников.. Получается, что мы все живем в каком-то перевернутом мире! В романе Александра Андреевича я не нашла ответа, победит ли добро?
Михаил ДЕЛЯГИН, экономист.
Действительно, можно сказать, что в романе нет народа как участника исторического процесса, хотя в культурном плане, конечно, определенные социальные типы представлены, - хотя бы даже в лице заключенных и психов.
Фигуры власти, представленные в романе, абсолютно освобождены от всякого влияния экономики. Думается, что это не случайно: именно такое освобождение создает ощущение, что наши властители мотивированны не деньгами, но мистическими энергиями, силами Стоглава и, тем самым, позволяет судить о них с точки зрения морали, говорить о них как о людях. О том, до какой степени "вынута" из них экономическая компонента их деятельности, то есть непосредственные пути достижения и удержания ими их положения, свидетельствует то, что заместитель главы администрации чувствует святость и, более того, желание помочь Родине. Это допущение, без преувеличения, потрясает.
Мне очень понравилось, как ненавязчиво и вместе с тем выпукло, однозначно показана стратегическая обреченность Путина. И почти так же показана в романе обреченность самой монархической идеи и идеи святости, - разумеется, не с моральной точки зрения, а с точки зрения политики, борьбы за власть. Получается, что, с одной стороны, святость - не более чем инструмент для решения определенных вопросов, а с другой, - что эта идея не от мира сего. Ярче всего это показано в самой светлой личности романа, Алексее, который перерождается в ходе романа, приобретает необыкновенный дар прозрения, беседует чуть ли не с Богом, встречается со Сталиным, - и, оказывается, вообще не понимает, что вокруг него происходит.
Он, оказывается, перерождается в святость не к благу общества, не к преображению мира или хотя бы России, а всего лишь к собственной лоботомии. Большего унижения для идеи святости - не говоря уже об идее монархии - представить себе я не могу.
И ведь ни один из его собеседников не раскрывает ему глаза, - а когда раскрывают на частные случаи, он не способен их оценить и увидеть за ними систему. Разве что только товарищ Сталин слегка проговаривается, но, учитывая его специфический юмор и отношение к людям, эту оговорку можно счесть и издевкой…