Газета Завтра 890 (49 2010)
Шрифт:
В-третьих, возвращение к власти в Афганистане талибов, за которыми стоит пакистанская разведка, привело бы к укреплению региональной роли Исламабада. А так как Вашингтон однозначно сделал сейчас ставку на Индию как потенциального союзника в реализации своей глобальной антикитайской стратегии, то возвращение талибов в Кабул означало бы и укрепление пакистано-китайского альянса.
В-четвертых, после смены режима Карзая нынешний потенциальный альянс Иран—Китай—Пакистан именно в рамках афганской проблемы мог бы превратиться в важнейший геополитический фактор во всей Евразии.
Следовательно, именно в контексте и вокруг Афганистана могло начаться формирование качественно нового российско-китайско-исламского альянса, то есть реальная консолидация Евразии.
Чтобы не допустить всего этого, НАТО, а точнее США, кардинально изменили свою стратегию и приняли решение закрепиться на афганском форпосте.
"СТРАТЕГИЧЕСКАЯ ДИЛЕММА ДЛЯ ТАНДЕМА"
Сегодня Кремль оказался в максимально выгодной позиции: Россия нужна и Западу, и Китаю. Москве это сулит в краткосрочной перспективе и политические, и экономические дивиденды. Поэтому она, наверняка, будет пытаться лавировать между НАТО и Китаем, особенно в ближайшие полтора года, поскольку главная политическая задача нынешнего режима заключается в обеспечении плавного, без потрясений, возвращения власти Путину.
Буквально сразу после завершения лиссабонского саммита с двухдневным визитом в Москву приехал премьер Госсовета КНР Вэнь Цзябао. Он встретился и с Путиным, и Медведевым. На открытии экономического российско-китайского форума Вэнь Цзябао начал свое выступление примечательными словами: "Китай и Россия — надежные стратегические партнеры, две великие державы, которые могут влиять на судьбы мира". И это была не случайная оговорка. Во время визита в Китай председателя Совета Федерации С. Миронова, Председатель КНР Ху Цзиньтао публично передал ему пожелание Китая о совместном построении с Россией справедливого и рационального мирового порядка.
На встрече с Медведевым премьер КНР сообщил, что Пекин готов поддерживать российскую модернизацию и вложить в проект "Сколково" более 1 миллиарда долларов. Президент РФ в свою очередь заявил, что "Россия заинтересована в радикальном росте инвестиций из Китая и будет приветствовать участие китайских компаний в приватизации". Двусторонняя торговля развивается быстрыми темпами и в 2010 году превысит отметку в 56 млрд. долл. Причем и Москва, и Пекин заинтересованы в более быстром переходе во взаимной торговле на юани и рубли.
С другой стороны, особого доверия к Западу в Кремле нет и быть не может, учитывая, что для верхушки американской элиты в личностном плане именно Путин остается наиболее принципиальным
И здесь главная проблема для Москвы: как реагировать на форсированное строительство глобальной американской системы ПРО, которая после завершения в 2020 году создаст принципиально новую военно-стратегическую ситуацию.
Вот каким образом Д. Медведев сформулировал нынешние акценты российского руководства по данной проблеме в своем ежегодном Послании: "Если в течение 10 лет России и НАТО не удастся договориться по системе противоракетной обороны (ПРО), мир ждет новый виток гонки вооружений.
…Или мы достигнем согласия по противоракетной обороне и создадим полноценный механизм сотрудничества, или же, если нам не удастся выйти на конструктивные договоренности, начнется новый виток гонки вооружений, и нам придется принимать решения о размещении новых ударных средств".
На саммите Россия-НАТО в Лиссабоне Д.Медведев выступил с предложением к Североатлантическому альянсу создать так называемую "секторальную" систему ПРО в Европе. По его словам, речь идет о делении ответственности за противоракетную безопасность в Европе, и в таком виде Россия "сможет участвовать во всей этой затее". Последняя семантическая оговорка ясно говорит о безусловном скепсисе, который испытывают в Москве по поводу попыток втянуть Россию в глобальную американскую систему ПРО.
В предстоящие годы на перевооружение российской армии будет потрачено более 19 триллионов рублей. Понятно, что большая часть этой суммы пойдет на модернизацию и наращивание ядерных стратегических сил.
Что касается Афганистана, то у Москвы по-прежнему четкой стратегии здесь нет. Во-первых, афганский синдром до сих пор жив в российской политической и, особенно, военной элите. Поэтому Кремль просто исходит из того, что чем дольше Запад останется в Афганистане, тем лучше. Во-вторых, сильных профессионалов по Центральной Азии в российских эшелонах власти не так много, а многие из тех, которые есть, придерживаются исламофобских настроений. В-третьих, в бывшую Среднюю Азию, которую Кремль рассматривает как свою сферу влияния, усиливается проникновение и Запада, и Китая, а адекватную контригру Москва выстроить не может.
Автор — президент Центра стратегических исследований «Россия—Исламский мир»
Раджаб Сафаров ШОС БЕЗ ИРАНА
Почему Китай и Россия не хотят видеть Иран в ШОС? Ядерное досье? Нет, просто не хотят брать на себя обязательства в отношении Ирана на случай нападения Соединенных Штатов и Израиля. Да и вообще, перед Вашингтоном в любом случае будет как-то неловко.