Газета Завтра 934 (41 2011)

Завтра Газета

"Завтра". Как мне к вам обращаться?

Т.Р. Называй меня "товарищ Рауль", так меня звали много лет назад кубинцы…

"Завтра". Товарищ Рауль, существует много легенд о ГРУ. ГРУ называют самой закрытой разведкой мира, самой влиятельной и самой законспирированной. Аббревиатура "ГРУ" на Западе стала символом самых дерзких советских тайных операций. Но как же так вышло, что такая мощная спецслужба ничего не сделала для спасения своей страны? Почему ГРУ проморгало распад Союза?

Т.Р. В твоём вопросе —

типичная ошибка тех, кто мало знаком со спецификой ГРУ. ГРУ никак не могло воспрепятствовать распаду Союза прежде всего потому, что Главное разведывательное управление Генерального штаба — это военная разведка, чьи усилия и поле деятельности всегда находились вне границ Союза. На территории СССР ГРУ просто не имело права ни создавать свою агентуру, ни вести здесь оперативную работу: всё это была исключительная прерогатива КГБ. Так что твой вопрос правильнее переадресовать туда.

Но скажу своё суждение по этому вопросу.

У КГБ была своя "ахиллесова пята" — он строился по территориальному принципу. На территориях республик СССР большую часть аппарата КГБ составляли местные кадры. И если в условиях стабильной обстановки это давало преимущество в знании местного менталитета и ситуации, то по мере нарастания центробежных процессов этот кадровый принцип стал работать против Комитета. Появилось большое число сотрудников всех рангов, которые — кто в силу убеждений, кто из чисто прагматических соображений — сделали ставку на поддержку местных сепаратистских движений.

При этом руководством КГБ были приняты ошибочные решения, которые только катализировали эти процессы. Я говорю о попытках взять сепаратизм под контроль "изнутри", когда вместо того, чтобы жёстко пресекать деятельность всякого рода "народных фронтов", "депутатских групп" и "движений", в них с целью "разложения изнутри" начали внедряться агенты Комитета.

Такой тип специальных операций давно известен и многократно отрабатывался и в СССР, и в других странах, но в условиях политической нестабильности Центра, двуличной предательской политики Горбачёва эти операции вместо разложения "фронтов" привели к тому, что данные организации стали действовать практически под прикрытием КГБ. Агенты, при поддержке своих кураторов из КГБ, забирались всё выше по иерархической лестнице "фронтов", а "фронты" всё крепли и набирали силу.

В итоге ситуация дошла до полного абсурда — к августу 1991 года агенты Комитета в некоторых республиках стали составлять большинство руководства того или иного "фронта", а иногда и просто его возглавляли, как, например, в Литве, но при этом "фронт" становился фактически параллельной структурой власти, деструктурируя и парализуя работу советских органов власти. И это положение недвусмысленно свидетельствовало о глубине процессов распада, идущих в недрах некогда всесильного Комитета.

Ну, о чём говорить, если в 1989 году нами была получена информация о более чем тесных связях члена Политбюро Александра Яковлева со спецслужбами США, эта информация была передана в КГБ председателю КГБ Крючкову и там исчезла без следа. Завербованный американский агент работал на вершине советской властной пирамиды, управлял всей идеологией страны, но это никого не волновало.

Одновременно с этим по экспоненте росла активность спецслужб иностранных государств. При этом какого-либо организованного противодействия этому наступлению республиканские управления КГБ уже не оказывали. К августу 1991 года их деятельность была практически парализована, и сразу после событий августа начался неконтролируемый их распад. Часть сотрудников,

кто оставался верен присяге и долгу, были вынуждены, опасаясь репрессий и преследований, бежать в Россию, часть просто оставила службу, а другие тут же перешли на службу к тем, кого ещё вчера курировали, став костяком спецслужб новообразовавшихся "демократий", и почти сразу включились в борьбу с теми, кому ещё вчера подчинялись.

"Завтра". А ГРУ? Что происходило с ним?

Т.Р. Как я уже сказал, проблема ГРУ в это время была в том, что мы законодательно не имели права создавать свою агентуру на территории СССР и, как следствие, не имели права проводить на своей территории никакие нелегальные операции без увязки с КГБ. Соответственно, на территории СССР у нас для этого просто не было ни структур, ни подразделений для эффективного противодействия разрушительным процессам.

Традиционная "философия" ГРУ заключалась в том, что Управление было выстроено для ведения разведки, сбора информации и диверсионной работы за границами Союза на территории вероятного противника. Наши разведотделы и разведуправления в Союзе были развёрнуты по штатам мирного времени и конфигурированы с расчётом на обеспечение повседневной жизни войск. Никакой агентурной работы они не вели. Лишь в пограничных районах существовало некоторое количество "замороженной" агентуры на случай войны. Части и подразделения спецназа также не были заточены под специфические задачи спецслужб, являясь инструментами для ведения большой войны, и были развёрнуты по штатам мирного времени.

Поэтому всю информацию, которую мы получали с мест, — а почти везде находились части и подразделения Министерства обороны СССР, откуда нам постоянно шли доклады, — мы просто передавали наверх, неизменно получая жёсткие указания не вмешиваться.

Ситуация резко изменилась к осени 1991 года, когда после распада СССР в ряде республик тут же вспыхнули гражданские войны. Начался процесс раздела бывшей Советской Армии, и целые округа и армии оказались в гуще драматических событий. Началась война между Арменией и Азербайджаном, вспыхнули гражданские войны в Приднестровье, Таджикистане, Абхазии, Южной Осетии. Стало неспокойно и на российском Кавказе. Всё это потребовало изменения характера нашей работы. За границами России, в зонах конфликтов у нас оказались развязаны руки, и мы стали разворачивать здесь наши оперативные подразделения, которые начали сбор информации об обстановке, работу с местным населением. Мы начали подготовку кадров для работы в этих регионах, для прикрытия наших войск, дислоцированных в "горячих точках", нами стали привлекаться части спецназа.

С началом "чеченской" войны и фактически полным переложением тяжести этой войны на плечи Министерства обороны мы, наконец, получили "добро" на полноценную работу в Чечне и прилегающих к ней республиках Кавказа. Но после завершения войсковой фазы операции по восстановлению конституционного порядка на территории Чечни законодательные ограничения вновь вступили в силу.

Пойми, ГРУ — это не киношный монстр, который может делать что хочет, ГРУ — это лишь инструмент. Причём, инструмент очень тонкий, имеющий кучу законодательных и системных ограничений. Более того, это очень компактный инструмент: всё ГРУ, включая уборщиц и секретчиц, можно усадить на одной трибуне Лужников. И очень многое зависит оттого, в чьих руках этот инструмент находится, как им пользуются. Поэтому возлагать вину на ГРУ за распад Союза — то же самое, что обвинять кинжал, висящий на стене в том, что его хозяин ушёл в лес без него и был задран там волками.