Газета Завтра 963 (17 2012)
Шрифт:
Но для прорыва необходимо, чтобы не умерла сегодняшняя наука, не исчезли сегодняшние достижения. Бесценный опыт, который нам достался от наших предшественников, нужно сберечь. Как сберегают животворный огонь хранители очага, чтобы потом полыхнуло новое пламя. И сегодняшнее, иногда кажущееся замедленным эволюционное развитие не исключает внезапного прорыва и откровения.
А.П. Но что это за технологии: ионные двигатели, телепортация, движение со скоростью мысли… Намекните, что вы имеете в виду.
В.С. Мне трудно сейчас об этом говорить, это могут быть особые, новые, ещё не существующие области знания, где будут задействованы
А.П. Я был современником таких гигантов, как Глушко, Королёв, Чаломей, Бармин, Уткин, Черток. Эти гиганты исчезли, как исчезли мамонты или огромные стрекозы в каменноугольных тропических лесах. Теперь место этих гигантов пусто. Что это значит: оскудела нива, их рождающая? Или такие люди появляются только на заре отрасли, когда перед ними огромное неосвоенное поле, и они крупными прыжками пересекают это поле. Кто сегодня движет космический прогресс? Есть ли имена, хотя бы отдалённо напоминающие эту плеяду?
В.С. Вы называете людей, которые совершали техническую революцию. Они были реальными революционерами. Видимо, первый этап этой космической революции завершился, а следующий не наступил. Сегодня существуют несомненные лидеры: академики, конструкторы. Не стану называть имена, чтобы никого не обидеть. Но сейчас на место гениев заступил коллективный разум, работа огромных коллективов людей. Потому что задачи, которые сегодня стоят, по своей технической изощрённости сложней тех, которые приходилось решать отцам-основателям.
От советского времени нам досталось множество ещё не использованных технологий, гениальных решений, неосуществлённых изобретений. Системно аккумулировать их, системно внедрить в новые изделия — это огромная задача, посильная концептуалистам. И сегодняшняя революционная фаза развития космоса связана с освоением огромного доставшегося нам потенциала, с правильной упаковкой этих новых технологий в современные космические изделия.
Банк накопленных в советское время технологий огромен, его огромность ещё не осознана. Необходима инвентаризация этих открытий.
Например, что такое школа Глушко? Это тысячи и тысячи экспериментов. Тысячи удач, неудач, которые легли в многотомные труды. Сейчас всё это богатство переосмысляется нами, переводится в цифру, делается доступным для молодого поколения исследователей. Молодые люди, которые приходят на завод, должны пользоваться этим богатством так же легко, как пользуются калькулятором или ручкой. Молодому учёному не нужно будет лазить сутками по тем или иным томам, отыскивать тот или иной коэффициент, узнавать результат того или иного эксперимента. Всё это будет у него под рукой в цифре на расстоянии минутной доступности.
А.П. Существуют два космоса: один — инженерный, машинный, технический, которым вы занимаетесь, требующий создания сверхсложных машин, технологий, способных преодолеть гравитацию и унести человека в иные миры. А рядом с ним существует другой, духовный, космос, который не нуждается в машинах, не нуждается в новых сплавах, в телеметрии. Это космос религиозный, культурный — космос души человеческой. Русский технический космос родился из космоса духовного. Мало кто говорит сейчас, что родоначальником советского русского прорыва был
В молодости я увлекался фольклором, старинными народными песнями, языческими представлениями о природе, о звёздах, о небе. Я понимал православие как проникновение в божественную космическую тайну. Два космоса — технический и духовный — жили рядом и медленно сходились уже в советское время. Но им не дано было сойтись. И может быть, поэтому и разрушился Советский Союз. Для существования государства недостаточно было великолепных грозных космических и военных машин. Идеология должна была стать космична. Но этого не случилось. Вы, господин технического космоса, владеющий этой великолепной техносферой, чувствуете ли недостаток этих тонких иррациональных энергий?
В.С. Философский вопрос. С одной стороны, я — инженер до мозга костей. Но, с другой стороны, я окончил музыкальную школу и пел в государственном хоре. Я тоже чувствовал и продолжаю чувствовать то, о чём вы сейчас сказали. Человек не может состоять только из одних мыслей, конструкторских решений, он не исчерпывается интересом к машинам. Человек — это душа. Это душевное переживание, душевная тайна. Иногда, проведя весь день на заводе, среди бесчисленных забот, совещаний, планёрок, среди двигателей, я возвращаюсь домой, и мне хочется сесть за фортепиано и поиграть мои любимые композиции. Иногда, чего греха таить, я беру лист бумаги и сочиняю стихи, которые никогда никому не покажу. Что это значит? Значит, душа живёт своей обособленной от машины жизнью, у неё свои тайны, свои надежды, свои ощущения жизни и смерти. Космос — это бездонная чаша. Быть может, края её сделаны из драгоценных металлических сплавов. Но в глубине её таится бесконечный космический дух.
А.П. В советское время я много ездил по заводам, полигонам. Описывал труд, описывал механизмы труда — машины. Мне казалось увлекательным описать техносферу. А в то время мои сверстники, современники писали русскую деревню, русский пейзаж или жизнь московских коммунальных квартир. Их не интересовала машина. И машины в ту пору — большие машины, мегамашины, само государство как машина — оставались неодухотворёнными, голыми, сиротливыми. И, в конце концов, они погибли. Сегодня, по-моему, машина ещё в большей степени одинока, лишена духовной атмосферы, нежели прежде. Попробуйте современному художнику, писателю предложить изобразить ваш двигатель — он растеряется, не найдёт образ, начнёт метаться, выпишет всё приблизительными сравнениями. Как сделать так, чтобы художник пришёл в ваш цех и описал этот двигатель, оставил его образ, дал ему художественное воплощение?
В.С. Имейте в виду, что мы здесь, сотворяя двигатель, сами являемся художниками. Эти двигатели не нарисованные, но они являются произведениями искусства, вызывают эстетическое восхищение. Когда у нас в Химках был День города, мы вывезли двигатели на площадь на всеобщее обозрение. Люди были поражены, восхищены, стекались к двигателю, как будто перед ними воздвигли изумительный памятник. И маленькие дети, которые касались двигателя, может быть, не понимают его назначения, его конструкцию, но прекрасно понимают, что соприкасаются с чем-то великим.