Газета Завтра 965 (19 2012)
Шрифт:
Однако все мы прекрасно знаем, что мужская гражданская смертность и в естественных, мирных условиях выше женской. Так, мужчин 1928 года рождения (единственный возраст нашей когорты, который не успел побывать на фронте) к 1959 году оказалось на 10 % меньше, чем женщин (23). Следовательно, возникшая разница между мужчинами и женщинами обусловлена не только военными потерями.
Чтобы прикинуть естественную сверхсмертность мужчин в мирное время, рассмотрим изменения, произошедшие между переписями 1970 и 1989 годов (24, 25). За точно такой же период (как в предыдущей таблице) в поколении примерно такой же численности и такого же возраста (1929-58 гг. рождения) мужчин умерло на 4,1 миллиона больше, чем женщин. Вычитая
Подчеркну – данный метод не может претендовать на точность. Он призван только определить порядок цифры. К этим расчётам нужно как минимум добавить 700-800 тысяч погибших военнослужащих, относящихся к другим половозрастным группам (см. выше). Нужно положить миллиона полтора-два на межполовую разницу в гражданских жертвах войны (раз женщин на «гражданке» погибло больше, для сведения баланса надо увеличить фронтовые потери мужчин). Затем нужно вычесть не менее миллиона в счёт повышенной послевоенной смертности вернувшихся с фронта мужчин-инвалидов. Наконец, из итоговой цифры нужно вычесть убыль тех советских мужчин, которые погибли в армиях противника или ушли с этими армиями на Запад; эмигрантов, не вернувшихся из плена на Родину; тех, кто стал жертвами ГУЛага или Финской войны; погибших советских и несоветских партизан («лесных братьев», бандеровцев) и т.д. Эта пёстрая смесь разных видов неестественной мужской убыли, не относящихся к боевым потерям Советской Армии в Великой войне, явно весит более миллиона жизней. Но, как видим, в итоге плюсы и минусы почти уравновешивают друг друга.
Так или иначе, порядок боевых жертв нашей армии очевиден. Их реальный уровень вряд ли сильно отличается от десяти миллионов человек, что коррелирует с официальной советской цифрой боевых потерь, озвученной ещё к тридцатилетию Победы.
Весьма похожую цифру – 11 миллионов – называет один из самых авторитетных британских историков, профессор из Оксфорда Норман Дэвис (26), хотя его формулировка «военные потери СССР» может трактоваться расширительно, включая боевые жертвы партизан и коллаборационистов.
ЕЩЁ НЕСКОЛЬКО ВАРИАНТОВ ПРОВЕРКИ
Демография – это наука, наврать в которой довольно сложно. Различные показатели так увязаны друг с другом, что любая, даже локальная ложь сотрясает всю систему статистических связей – как запутавшаяся муха сотрясает всю ткань паутины.
Например, по переписи 1959 года (23) мы можем оценить, сколько мальчишек 1923 года рождения (срочники Сорок первого года, «выбитый призыв») вернулось домой с войны. Мы видим, что в 1959 году на 100 женщин этого возраста приходилось 64 мужчины (1 802 тысяч женщин и 1 160 тысяч мужчин). С учётом естественной мужской сверхсмертности, можно смело утверждать, что на войне погибло не более трети их ровесников. А ведь этот год призыва понёс максимальные потери среди всех возрастов (младшие не успели пройти войну «от звонка до звонка», среди старших многие уже имели бронь или проблемы со здоровьем, да и на фронте жизненный опыт помогал им уберечься).
Из той же переписи (23) можно узнать, что к 1959 году 72,5 % женщин 1919-23 годов рождения, ровесниц «выбитого поколения», сумели законно выйти замуж (5 121 тысячи из 7 062 тысяч), хотя легализации многожёнства в послевоенной стране не наблюдалось. Эти, и многие другие факты, касающиеся самой пострадавшей возрастной когорты, абсолютно не вяжутся с утверждениями Соколова, согласно которому только в армии погибло почти две трети всех (!) советских мужчин в возрасте от 18 до 50 лет.
Кстати, в ФРГ, согласно статистике 1950 года, в «выбитом поколении» 1920-24 гг. рождения на 100 женщин приходился 71 мужчина (9). Учитывая, что естественная разница
Близкие пропорции военных потерь вермахта и советской армии подтверждаются и схожей долей вдов среди взрослых женщин послевоенного времени: СССР – 19,0 %, ГДР – 18,6 %, Австрия – 18,5 %, ФРГ – 17,7 % (3). При этом надо учесть, что ФРГ после войны была страной интенсивной мужской иммиграции, и часть овдовевших немок успела повторно выйти замуж за приезжих испанцев, итальянцев или хорватов.
О сходстве пропорций боевых потерь говорит и анализ людских балансов двух воевавших армий (2, 16). К концу войны в Вермахте оставалось около 7 миллионов бойцов (33% призванных), в СССР осталось в строю 12,8 миллиона воинов (37%). Комиссовано по ранениям и инвалидности было 2 миллиона в Вермахте (более 9 %) и 3,8 миллионов у нас (11 %). Отправлено в тыл для работы в народном хозяйстве – 9 % у них и 10 % у нас. Как видим, никаких резких перекосов в структуре не наблюдается, одинаковые законы войны действуют по обе стороны фронта. Значит, следует ожидать, что проценты погибших среди призванных тоже не должны сильно различаться.
Кроме того, доли погибших должны быть примерно пропорциональны близким друг к другу долям комиссованных инвалидов: девять и одиннадцать процентов. Если верить медицине, а не теории «сверхчеловека», шансы умереть, выздороветь или стать калекой после вражеского попадания вряд ли сильно различаются у русских и у немцев.
Полагаю, что приведённых выше доводов достаточно, чтобы признать цифру в 27 миллионов погибших воинов фальсифицированной и навсегда прекратить любые серьёзные разговоры о «десяти русских солдатах за одного немецкого».
МИФ О ВЫСШИХ И НИЗШИХ НАРОДАХ
Впору задаться вопросом: ради чего группа историков-ревизионистов с таким ожесточением, вопреки логике и фактам, бьётся за цифру в 27 миллионов? Возможно, ради вот такого вывода: «Россия оставалась страной азиатской… и в том, что победу могла одерживать только неся потери, на порядок превосходящие потери противника» (2). Последователи историков-ревизионистов в своих блогах идут ещё дальше: «воевали как дикари; такие потери несли африканцы, вышедшие с луками против британских пулемётов».
Понятно, что «Россия была страной азиатской» или «африканской» в переводе с расистского на русский означает «страной неполноценной». А полноценными, видимо, являются страны Европы и Запада в целом. После таких сентенций остаётся только пасть ниц перед великой Западной цивилизацией и пожалеть, что «белые люди» не сумели овладеть нашей «тупой толпою полудьяволов, полудетей» (Р. Киплинг).
Что же, давайте посмотрим, как воевали другие «высокоцивилизованные» народы Запада? И сравним их результаты с полученным нами для Восточного фронта соотношением «один к двум».
Безвозвратные потери Польши в кампании 1939 года оказались почти впятеро больше безвозвратных потерь Германии (66 тысяч убитых поляков против 14 тысяч убитых и пропавших без вести в Вермахте; 27, 28).
Потери англо-французской коалиции весной 1940 года в два с лишним раза превысили потери стран Оси (360 тысяч убитых и раненых против 162-х тысяч). Если же учитывать пленных, то безвозвратные потери союзников на первом этапе борьбы с Рейхом соотносятся как один к четырнадцати (29)! Если пользоваться языком Соколова, не придётся ли признать, что это западные демократии оставались «неполноценными странами, неспособными побеждать без десятикратного перевеса» (как в операции «Оверлорд»)?