Газета Завтра 982 (39 2012)

Завтра Газета

Знаете, для того, чтобы стать монахом, нужно хотя бы несколько лет пожить в монастыре, не принимая пострига. Для каждого человека этот срок свой: для кого-то и нескольких лет хватает, а для кого-то, может быть, и с десяток лет нужно прожить, чтобы подготовиться к принятию монашеского пострига. Ведь жизнь монаха заключается не только во внешнем соблюдении каких-то условий, но еще и в работе над своим внутренним состоянием, над своим внутренним человеком. Конечно, это бывает тяжело: ломать себя, все свои старые привычки, свои страсти.

Не так часто попадаются такие люди из живущих в монастырях, которые здесь действительно могут стать достойными и хорошими монахами. Бывают

и такие случаи, когда человек становится послушником, прожив несколько лет в монастыре и видя, что его не постригают, начинает унывать. Ты ему начинаешь объяснять: "Ты понимаешь, что тут нужно еще какой-то внутренний стержень иметь, какое-то внутреннее желание к этой жизни…" Иногда человек понимает, что, действительно, этот путь не для него. Для таких людей есть много замечательной работы в миру. Можно идти и жениться, и прекрасно работать, лишь бы церковь не оставлять. А те, кто уже принял постриг, сделали большой серьёзный шаг и должны понимать, что дороги назад у них нет.

У нас есть устав, утвержденный архиереем. Если взять будничный день, которые составляет большинство у нас будничных дней, это у нас подъем бывает в пять часов утра. В шесть часов начало утреннего богослужения, так называемая "полуночница", она длится около часа. Где-то в семь часов заканчивается эта служба, в храме остаются только хор и служащий священник. Остальные все расходятся до восьми часов. В восемь часов выходят на послушание — кого куда поставили. Например, зимой можно снег чистить, много народу для этого нужно. Летом — это огород, трапеза, какие-то восстановительные работы по монастырю, если такая профессия есть у человека. Что еще? Пекарня, просфорня у нас своя — мы сами хлеб печем свой. Потом на коровнике нужно еще тоже работать.

В одиннадцать часов у нас трапеза бывает, а после где-то час отдыха и опять где-то около часа дня выходим на послушание, продолжаем до четырех часов. В четыре часа заканчиваем послушание и готовимся к службе. В пять часов вечернее богослужение, за которым тоже так же все должны присутствовать, если каких-то срочных дел ни у кого нет. После вечернего богослужения вторая трапеза бывает — ужин. После ужина, который заканчивается около восьми часов, и вот с восьми часов вечера до десяти-одиннадцати часов у каждого личное свободное время. Там можно и молитвенные правила почитать, и книги какие-то, просто по монастырю пройтись.

Отпусков у монахов не бывает, но существуют паломнические поездки. Если человек хочет куда-то съездить в паломничество, то почему бы и нет? И то, мы отпускаем тех людей, которые уже надежные, потому что у молодого человека есть искушения, если отпустишь, а сейчас же мир очень завлекает всеми своими красками. Мало ли, вот так боишься — уедет человек, а приедет совсем другим. Конечно, силой-то тоже не держим никого. С человеком можно и поговорить, и объяснить все. Если уж у него такое желание не проходит, то, ради Бога, уж лучше пусть съездит на какое-то время.

У нас есть выходцы с Украины в числе монашествующих. Они тоже, бывает, на неделю ездят в Киево-Печерскую лавру, в Почаев. Это хороший отпуск, чтобы сменить обстановку, отдохнуть от монотонности и обыденности нашей жизни. Когда человек возвращается с такой поездки и с новыми силами приступает опять к своим послушаниям, в общем-то, такого отдыха ему хватает на целый год.

Уныние и находящая печаль — это одно из главных искушений монаха. У "Святых отцов" прекрасно расписано, как бороться с этим искушением. Это такая страсть человека, она может прийти к человеку в любой обстановке, где бы он ни находился. Хоть живи в миру, хоть среди плодотворной деятельности. Всё равно бывает, что

это приходит. С этим нужно как-то бороться. В монастыре хорошо тем, что всегда есть рядышком храм, куда можно прийти, исповедаться. Конечно, самое главное — это таинство исповеди и духовник. На общее мы никогда не выносим, потому что это личное дело каждого человека. Если человек просит помолиться, то, конечно, там и духовник за него помолится, и я, грешный, как настоятель, тоже обязан это делать, молиться за такого человека.

Главное — всё претерпеть. Главное, как преподобный Амвросий Оптинский говорил: "В монастыре нужен терпения не воз, а целый обоз". Если человек не будет делать поспешных поступков, но всегда с некоторой расстановкой, с какой-то паузой поступать, то всё будет нормально. От этого искушения никуда не деться, его нужно просто потерпеть, оно пройдет и потом всё станет нормально.

Может быть, Господь приводит в монастырь людей, которым в другом месте не спастись.

Кто-то спасается в миру, а мы, наверное, уже такие гадкие, что только в монастыре и сможем спастись.

Святитель Игнатий Брянчанинов в XIX веке писал, что в монастырях, подобных нашему, небольшому и неизвестному, лучше жить монаху. Это лучше для его внутреннего состояния, для его внутренней работы над собой, потому что в больших монастырях пропадает некая простота. Вроде бы уже не к чему стремиться, всё сделано, денег достаточно. С одной стороны, это тоже хорошо — никаких забот нет, только свою душу спасай и приходящих к тебе. Всё-таки почему-то Игнатий Брянчанинов говорит, что когда такой недостаток есть в монастырях, то, может быть, это даже и лучше. В то же время Игнатий Брянчанинов говорит, что худо, когда в таких монастырях такой великий недостаток, когда только об этом и думаешь и ни о чём другом. Это тоже, значит, плохо….

Вообще правильно, идеально, когда в монастырь человек приходит из-за того, что он хочет Богу служить, из-за любви к Богу и спасение вечное получить. Таких людей просто поискать надо. Если одного найдёшь, то это великое чудо будет.

Работа в монастыре всегда найдется. Можно приехать на какое-то время пожить, как паломник. Кто захочет остаться — пожалуйста, мы всегда рады принять. Дело-то найдётся. Зимой — двор нужно расчищать и за храмом следить, и с крыши снег счищать. Потом уборка помещений. На трапезной можно поработать, у кого есть способности к готовке. Кто-то может поучиться хлеб выпекать. Тоже помощь будет для нас. У кого слух есть — может на клиросе попробовать попеть, почитать. В будни у нас народу не бывает, поэтому хорошая возможность для тех, кто ни разу не читал на клиросе, но как-то желает приобщиться к этому, то может встать на клирос. Его будут учить, как читать правильно, но лишь бы бегло сначала в келье научиться читать по-славянски, а потому уже на службе покажут, как читать, каким тоном, с какой силой голоса.

Надо, чтобы был соблюден баланс между духовной жизнью и физическим трудом. Потому что если крен только в трудовые послушания, то это идёт в ущерб духовной жизни.

Летом очень много дачников к нам приезжает. С окрестных деревень летом много народу приходит по воскресным дням, по праздникам. Зимой, когда все разъезжаются, у нас тишина стоит полная. Зато, с другой стороны, есть люди, которые даже из Москвы уже десятилетиями ездят сюда. Они говорят, что здесь — свое…

Потому что в Москве храмы переполнены, и у священников не хватает времени, чтобы выслушать каждого, как-то всё быстрей-быстрей… В Москве же шум постоянный, сюда приезжают люди и говорят: "Вы знаете, мы сюда приехали, и нас как будто каким-то колпаком накрыли. Такая тишина, просто ошеломляющая".