Газета Завтра 993 (50 2012)
Шрифт:
Василий Белов дал нам русскую крестьянскую вселенную. Я ценю его "Кануны", смеюсь над его завиральными "Бухтинами", вижу всю трагедию крестьянства во вроде бы неприхотливых "Плотницких рассказах". Удивляюсь его прозорливости в романе "Всё впереди". Рядом с классической повестью "Привычное дело" я бы поставил всё-таки его книгу о народной эстетике — "Лад".
Когда наши интеллектуальные оппоненты задвигают её в угол, относя к этнографическим очеркам о северном быте, я их прекрасно понимаю. Они боятся этой книги, скрытой в ней фиксации системности народной русской жизни. "Лад" Василия Белова — это всё равно что "Дао Дэ Цзин" китайского мудреца Лао Цзы. Уверен, точно так же, пройдет
Такие герои, которых вывел Василий Белов в своих книгах, в русской классической литературе были представлены лишь по касательной — Максим Максимыч у Лермонтова, пушкинский Савельич, толстовский капитан Тушин. Великая русская литература была литературой дворянской по преимуществу.
И лишь во второй половине ХХ века простой русский народ впервые, сам стал писать о себе. Василий Белов и был и останется навсегда первым в этом ряду.
Ему досталась тяжелая участь, он прикрывал веки уходящему русскому крестьянству, он и сам был как бы последним вздохом, мощным, но прощальным, былой крестьянской Руси.
Василию Белову и его соратникам Василию Шукшину, Валентину Распутину, Евгению Носову, Виктору Астафьеву, Федору Абрамову, Владимиру Личутину суждено было уже на века остаться первооткрывателями всего крестьянского русского народного лада, первотворцами крестьянских характеров в русской литературе, им же и суждено было прочитать русскому крестьянству поминальную молитву. Они и не могли ни о чем другом так же мощно писать: ни о городе, ни о заморских странах. Даже о войне они писали глазами русского крестьянина. Ибо Победа 1945 года — это была, прежде всего, победа русского крестьянства.
Уверен, будет впереди новое возрождение великой Руси, и русский народ сохранится, вновь станет мощным и дерзновенным. Но того былого крестьянства, сформировавшегося тысячелетие назад, уже никогда не будет. Тем более весом становится словесный памятник крестьянству, поставленный великим русским писателем Василием Беловым.
Родился он 23 октября 1932 года. Мальчишкой работал в колхозе. Учился в школе ФЗО на плотника и столяра. После армии работал в районной газете. По совету земляка, поэта Александра Яшина, поступил в Литинститут. Известность принесла ему повесть "Деревня Бердяйка". Потом были "Привычное дело", "Плотницкие рассказы", цикл юмористических миниатюр "Бухтины вологодские", роман "Кануны", сборники очерков "Лад" и "Дорога на Валаам".
Отец Иван Федорович погиб на фронте в 1943 году, где-то на Смоленщине, в Духовщинском районе. Мать Анфиса Ивановна растила пятерых детей одна — тяжело, но не жалуясь. Пройдут годы, и Василий Белов опишет всю свою деревенскую родню в воспоминаниях "Невозвратные годы".
Ушел Василий Иванович — и вдруг по телевидению, во всех либеральных газетах, по всем "голосам" и "эхам" стали дружно поминать писателя, втайне надеясь, что поминают и саму Россию. Воистину: "Они любить умеют только мертвых".
Думаю, возродившийся русский народ в основе своей будет более жестким, чем уходящее вдаль многотерпеливое русское крестьянство. Он и отомстит всем нашим внешним и внутренним недругам за былые унижения, отомстит и за многолетнее замалчивание Василия Белова. Уверен, будет в этом новом русском народе частичка от Василия Белова, который тоже никогда и ни перед кем не унижался, всегда дрался до последнего, был хорошим русским северным бунтарем.
Я познакомился с Василием Ивановичем в Петрозаводске, куда он не раз приезжал в журнал "Север". Бывал он и у меня дома. Уже тогда, сразу же после знаменитой публикации
Не раз я ездил к нему в гости в Вологду и Тимониху, парился в его деревенской баньке. Не буду ни в какой степени сопоставлять себя с великим классиком, но мы знали, что делаем общее русское дело. Василий Белов сразу же, после создания газеты "День", вошёл в нашу редколлегию и при всех переменах никогда не думал из неё выходить. Он не раз мне говорил: "Володя, ты, конечно, чересчур размашистый и щедрый в своей критике — смотри, как бы чертей каких к нам не заманить". Его природным миром был мир русской деревни. Ни авангард в любом его виде, ни техническую цивилизацию в целом он не принимал. Помню, был такой случай, заходит Василий Иванович в кабинет к Проханову, а там висят авангардные работы по стенкам. Он сразу к Проханову: "Саша, что за мазню ты тут развесил?" Проханов отвечает с присущим ему юмором: "Василий Иванович, да я сам всё это терпеть не могу. Но это всё рисует мой заместитель Володя Бондаренко, я уж ради него и держу в кабинете". Белов ко мне: "Володя, что ты там какие-то дурацкие кляксы рисуешь? Сними немедленно!" Я сначала не понял в чем дело, потом позвонил Проханов, рассказал, и мы вместе дружно посмеялись. Но с такими нашими и литературными, и живописными "кляксами" он никогда не соглашался. В нём всегда жил здоровый крестьянский консерватизм.
При этом он, как никто другой, понимал значимость единства в борьбе за Россию, за русскую культуру, и потому не стеснялся быть в одном окопе со всеми, кто сражался за Россию. "Проханов пишет совсем по-другому, чем я, — говорил Василий Иванович, — но когда он так мужественно защищает Россию и русский народ, я всегда с ним".
Он был с нами в августе 1991 года, был с нами в октябре 1993 года, был с нами в 1996 году, был с нами, с газетой "День" и газетой "Завтра" всегда, во всех сложных и трагических ситуациях. Думаю, не из-за смирения или добродушия. Характер у Василия Ивановича был таким же суровым и твердым, как и вся природа русского Севера. Бывало, и спорили, и даже ругались. Но, когда наступал ответственный момент в борьбе за газету, за русскую культуру, за русский народ, мы всегда знали, что услышим от Василия Ивановича короткое слово "Да. Я с вами".
Он завещал похоронить себя в родной Тимонихе, рядом с могилой матери Анфисы Ивановны. Знаю, что местное начальство хотело его похоронить в Вологде: и ближе, и удобнее, и дешевле. Но, наверное, сам непокорный северный русский дух Василия Ивановича Белова вмешался в этот спор, и он нашел место упокоения в своем родном селе. Недалеко от построенной им церкви.
Рад этому — еще одно святое сакральное русское место появилось на земле, рядом с Ясной Поляной, Михайловским, станицей Вешенской… Уверен, будут туда ездить во все времена русские люди, пока жива Россия. Будут в Тимонихе и ежегодные литературные беловские чтения. Будет и беловская литературная премия.
Смерть все ставит на свои места. Сразу всем, и левым, и правым, стало ясно: ушел великий русский писатель. Хранитель русского Лада.
Царствие Небесное новопреставленному рабу Божию Василию, великому русскому писателю Василию Ивановичу Белову. Да не оскудеет Земля Русская подобными талантами. Будем молиться за тебя пред Господом Богом, дорогой Василий Иванович! Помолись и ты за нас, грешных, егда придеши в Царствие Небесное!
"Упокой, Господи, душу новопреставленного раба Твоего Василия, прости ему грехи, вольные и невольные, и даруй ему Вечную память!"