Газлайтер. Том 18
Шрифт:
Вокруг Юпитерского начинает клубиться зловещая тёмная аура, его глаза наливаются кровью, а из уголков рта пузырится пена. Ледзор мгновенно понимает: перед ним уже не человек — Юпитерский одержим Демоном.
Демон захохотал, его голос прорезал воздух, словно ржавый клинок:
— Мразь да грязь! Наконец-то меня выпустили на волю!
Ледзор фыркает, крепче сжимая топор:
— Хрусть да треск! Ну ты и дуралей — сожрать сосуд с астральным дерьмом! Знаешь кто ты после этого? Дерьмоед, хо-хо!
Впервые
Юпитерский начинает искажаться, его тело разбухает и деформируется, превращаясь в отвратительный, колышущийся мясной пузырь, испещрённый вздутыми венами и уродливыми наростами. Из его тела тянутся плотные, жёсткие жгуты плоти, которые сжимают Ледзора, словно смертоносные змеи, обвивая его руки, ноги, грудь. С каждым мгновением они всё сильнее сдавливают его мышцы, лишая возможности двигаться.
— Мразь да грязь! — хохочет Демон, его голос звучит мерзко и визгливо. — Как бы ты ни был силён, без размаха ты меня не зарубишь!
Ледзор хрипит, с трудом переводя дыхание:
— Хрусть да треск! Какая вонь… потустороннее дерьмо….
Огромные путы из плоти давят всё сильнее, затрудняя каждый вдох. Воздух пропитан удушливым зловонием. Ледзор чувствует, как демонические щупальца обхватывают его грудь и начинают сжимать, словно пытаясь раздавить его рёбра. Ледзор, задыхаясь в этой отвратительной ловушке, прикрывает глаза…
Дворец главного жреца, Капитолийский холм, Рим
…И на его месте просыпается Одиннадцатипалый.
Хрусть да Треск! Мороз на кости!
Руки и ноги стянуты. Не пошевелиться. Так что же делать? Хо-хо, мороз — вопрос!
Одиннадцатипалый вгрызается в плоть демона, как безумная пиранья.
Его зубы с влажным хрустом разрывают жгуты тёмной плоти, выплёвывая куски в стороны, а часть проглатывая. Демон вопит от боли, сжимая его всё крепче, но Одиннадцатипалый не сдаётся — он продолжает грызть. Каждый укус приближает к свободе. Наконец, он прогрызает достаточно, обретая пространство для размаха руки.
— Хо-хо! Хрусть да треск! Давненько я не грыз человечину! — хохочет он, захлёбываясь в кровавом азарте. Мелькает воспоминание об Арктике, где ему однажды пришлось съесть собственную правую руку с одиннадцатым пальцем. Но демонятина? Это, пожалуй, новый опыт. — На вкус, как дерьмо моржа, хо-хо!
Вскинув топор, он обрушивается на врага, снова и снова вонзая лезвие в его плоть. С каждым взмахом из демона вырываются остатки жизни. И вдруг Одиннадцатипалый слышит короткое «тяв!» — и у него в руке оказывается взрыв-артефакт.
— Спасибо, малой, хо-хо! — бросает он, запуская артефакт прямо в разорванное тело
Взрыв сотрясает воздух, и огромный кусок чудовища отлетает прочь. Демон вопит, его оболочка с трудом держится вместе, но Одиннадцатипалый лишь хохочет. В последний раз он поднимает топор и точно отрубает голову демона.
Ледзор оглядывается на разорванные тела вокруг и, прищурившись, усмехается. Ах да, задание от графа. Тихо и незаметно? Он пожимает плечами, довольный результатом:
— Живым взять, говорите? Ну, Ледзор бы и смог, а вот Одиннадцатипалый так не умеет, хо-хо!
И тут груда разрубленной плоти вдруг начинает шевелиться. Одиннадцатипалый, поддев её лезвием топора, недоумённо прищуривается, а затем, осознав, что происходит, разражается громовым смехом:
— Хрусть да треск! Значит, всё же умеет! Хо-хо!
Выхожу наружу вместе со Змейкой, и мы присоединяемся к своей группе. Камила тут же оборачивается ко мне:
— Ну что, Даня?
— Удачно, — отвечаю сдержанно, но с намёком на улыбку.
Настя широко улыбается и гладит Змейку по змейкам-волосам:
— Молодец, Змейка.
Змейка довольно фыркает:
— Ммилая, фака-а-а!
Похоже, наше пребывание здесь совсем не радует цезарских легионеров. От кольца оцепления отделяется один Жаворонок с надменным лицом:
— Трибун приказывает вам немедленно покинуть дворец и его окрестности.
Морозов хмыкает, но я с лёгкой улыбкой отвечаю:
— Ну что ж, если Цезарь решил, что это его трофей, так тому и быть. Мы оставляем вам Дворец понтификов.
Но только не самых понтификов, хех.
Мы движемся в сторону храма Януса. Морозов внимательно смотрит на меня, потом тихо замечает, прищурив глаза, почти исчезнувшие под косматыми бровями:
— Ты всё-таки что-то провернул, Данила.
Я подмигиваю ему, намекая держать это при себе, и быстро даю распоряжение:
— Переносите все трофеи в портал стелы. И вашим тоже пора возвращаться, Юрий Михайлович. Задерживаться в Капитолии больше не стоит. Терпение Цезаря небезгранично, — добавляю с усмешкой. — Тем более что в Ланге я его снова испытаю.
Морозов, приподняв бровь, удивляется:
— Ланг? Винзавод с элитными винами по миллиону за бутылку? Ха, Данила, ты прямо тот самый пострел, что везде поспел. Зови, если что. Всегда рад помочь, особенно зная, что ты не забудешь рассказать об этом Её Высочеству принцессе Ненеи, — теперь уже он подмигивает мне.
— Рассказ будет непременно, — киваю я.
— И мы тоже не забудем рассказать о вашей неоценимой помощи, Юрий Михайлович, — улыбается Камила, отчего Морозов улыбается ещё шире. Князя задобрить проще простого, словно школьника. Достаточно пообещать, что расскажу его любимой девочке, какой он у нас тимуровец и спортсмен.