Газлайтер. Том 25
Шрифт:
Ко мне подходит князь Морозов. Радостная усмешка прорезает бороду.
— Даня, смотри-ка… Ты прям со свитой явился. И жёны, и наложницы. Видно, род Вещих-Филиновых крепчает.
Он сам пришёл только с Ненеей. Альва-ирабиска — всего одна, но для князя и этого с лихвой хватает.
— Юрий Михайлович, — киваю я. — А где Маша?
Морозов сразу становится серьёзнее. Понижает голос:
— Кстати, да, сходи к Машеньке. Она за теплицей. Там Дима Паскевич привязался. Обхаживает её. Мне это не нравится. Не хочу,
— Да, понял. Уже спешу, — отвечаю и разворачиваюсь.
Женщин оставляю при Морозове — пусть развлекаются в хорошей компании. Сам иду мимо любопытной теплицы. Прозрачные стеклянные стены, с потолка рядами свисают лианы. Две открытые двери — через них, оказывается, кто-то устроил соревнование: Раздевшиеся по пояс гости-аристо по очереди проходят сквозь «тепличный коридор», а публика наблюдает и, кажется, ставки делает. Интересно, что там за аттракцион?
Но сейчас мне не до него.
Я выхожу за теплицу и нахожу Паскевича с Машей.
Банный комплекс «Пар», Невинск
Казид, морхал и дроу сидят в бане. Нет, это не начало анекдота. Это суровая действительность рода Вещих-Филиновых.
Ледзор развалился на полке, как белый медведь, выдохнул пар и хлопнул по поленнице:
— Ну-ка, добавь пара, бородач! Хо-хо!
Похоже, ему хорошо.
— А быстро ты доскакал до нас, бородач, — замечает Гумалин, брызгая с ковшика на угли.
— Граф меня, значит, обратно в Невинск отправил, — урчит Одиннадцатипалый. — А я и и не против — ведь скоро гомункулов бить! Хо-хо… холод!
Косится на двух своих товарищей — лорд Зар с идеально заплетёнными, как у девушки, косами и Гумалина, миниатюрного, но широкоплечего, сидящего в полотенце.
— А вы двое как вообще подружились? — Ледзор приподнимает бровь, прихлёбывая квас.
Гумалин, принимая кружку, фыркает:
— Да лорд Зар просто заступился за мою жену. И всё. Корефанство сработало мгновенно.
Зар кивает, даже не меняясь в лице:
— Торговец на рынке позволил себе высказывания касательно роста супруги уважаемого. Очень некорректные высказывания.
— Вздрогнули, хо-хо!
Они чокаются. Пар с шипением вырывается к потолку.
— Ух… — выдыхает Ледзор, разваливаясь на полке. — Всё же русская баня — вещь! Хотя наша морхальская сауна тож ничё.
— А я слышал, еще есть финская сауна, — бросает Гумалин, добавляя жару.
— Финская? Да брось! — Ледзор поднимает бровь. — Они у нас сперли всё! Финн — он и в холоде мёрзнет, и в жаре кипит. Не то что мы, морхалы!
— А ты, Зар, надолго к нам? — спрашивает Гумалин, улыбаясь.
Зар отхлёбывает, отвечает не спеша:
— Никто не знает. Но подумываю купить домик в Невинске. Привык я к здешнему укладу. Даже к бане вашей.
Ледзор приподнимает бровь:
— А если твой Розовый
— Багровый, — с невозмутимым спокойствием поправляет Зар. — Но он не отзовёт меня. Думаю, ему самому интересно наблюдать за лордом Данилой. Вот и оставит меня здесь — контактным лицом.
— Почему ты так уверен? — хмыкает Гумалин.
— Потому что он слишком умный, чтобы упустить зрелище. А у вашего лорда — шоу каждый день.
Ледзор присвистывает, хлопает себя по груди:
— А что он уже такого устроил прям, наш Данила Степаныч?
— Ну, сами посудите, — пожимает плечами Зар, спокойно, без пафоса. — Разнёс Обитель Мучения почти под ноль, если не считать пары оставшихся монастырей. Возродил королевство альвов, которое считали уже хрустальной легендой. И сместил старое представительство Организации на Багровом материке.
— А, это ты про Лича, которого шеф грохнул? — уточняет Гумалин, почесав бок. — Да, это сильно. Шеф, как всегда, умеет выдать.
Ледзор хлопает себя по бедру, глаза горят азартом:
— Так! А давайте, как баньку закончим — сразу в Антарктику? Весна кругом, снега нет, а мне хочется снежком обмыться после пар! Портал во дворе замка — два шага, и мы уже в сугробах. Освежимся, обледенеем… а там, глядишь, и монахи какие попадутся. Погреем кулаки, хо-хо!
Зар наклоняет голову, задумчиво водит пальцем по кружке:
— Вообще-то формально, я не должен вмешиваться. Я только наблюдатель. Не имею права помогать или вредить лорду Даниле.
— Зар, ну че ты? Будь мужиком! — аргументирует Ледзор.
Лорд-дроу делает глоток, смотрит в пол, потом медленно качает головой:
— Ну, слушай, а давай.
И вот к утру — казид, морхал и дроу, ещё пропаренные банькой, слегка парящие в воздухе от горячего кваса и решимости, — берут и устраивают засаду прямо у портала в Антарктике. А дальше всё пошло как по маслу: троица разбивает разведгруппу гомункулов из Западной Обители. И вот уже десяток языков — монахи-гомункулы, аккуратно сложенные, дышат, но не вякают.
За теплицей Маша стоит у кустов, спиной почти к аллее. Рядом с ней — Дмитрий Степанович Паскевич. Он говорит что-то вполголоса, с этой своей натянутой улыбкой.
Маша слушает вежливо, как учили, но через кольцо чувствую, что княжна недовольна. Да даже по лицу видно — каждое его слово ей как лимонный сок на свежий порез.
Но меня волнует не только это. Я поднимаю ментальное зрение — и тут всё становится куда интереснее.
На княжиче — личина. Это глубокий, плотный ментальный слой. Обычные телепаты его не раскроют. Так умеют только мастера вроде князя Буревестника или Демона Миража. Или Хомы, моего зверя. Разница только в том, что именно эта личина не для того, чтобы спрятать лицо. Она скрывает то, что внутри. А внутри у него…