Газлайтер. Том 25

Володин Григорий Григорьевич

Паскевич улыбается уголками губ. Ловко получилось. Пробрался на склад, без шума, без следов. Шестой контейнер — именно тот, где хранились скорпионусы — теперь под его контролем. Он оформил привязку. А значит, уже завтраФилинов получит сюрприз.

Паскевич не собирается убивать его. Нет. Мальчишка ещё пригодится. Неуравновешенные головы легко поддаются манипуляциям, а Паскевичу нужен именно такой Данила — сломанный. И потому он выбрал жертву.

— Да, — шепчет он, глядя в вино. — Убью Машку.

Это будет особенно приятно.

Потому что она когда-то посмела отказать Дмитрию Паскевичу. Потому что она выбрала другого. И Тёмный Попутчик — тот, кто живёт теперь внутри, с этим полностью согласен. Убить именно княжну Морозову, а не одну из других жён Данилы.

Дверь открывается. На пороге появляется его секретарша, немного сонная:

— Дмитрий Степанович, вам открытка пришла. От Филинова, вроде.

— Открытка? — хмурится Паскевич, подходя ближе.

Он берёт конверт, вскрывает бумагу. И взрывается проклятиями.

На глянцевой бумаге — снимок. Данила, в парадном костюме, рядом с Машей Морозовой, оба улыбаются. На самой открытке текст:

"Дорогой Дмитрий Степанович!

Приглашаем тебя на свадьбу Марии Юрьевны Морозовой и Данилы Степановича Вещего-Филинова.

Вот тебе фото на память — чтобы порадоваться за нас!"

Паскевич орет. Бокал летит в стену, разбивается с хрустальным звоном.

Глава 19

Этой ночью я остался с Лакомкой.

Она лежит в моей постели с тонкой улыбкой, откинув одеяло. Я уже рассказал главной жене всё: и про вылазку на склад, и про скорпионусов, и про привязки, а про паразита, что устроился внутри Паскевич, альва и так знала.

Лакомка вздыхает, качая головой, и тихо произносит:

— Он хочет натравить мертвых зверей на Машу? Этот Демон тот ещё садист.

Я смотрю в потолок, пальцами водя по её обнажённой ключице. Мысли текут медленно, как мёд. Без эмоций. Чистый анализ.

— Не совсем в этом дело, — отвечаю. — Думаю, Попутчик преследует вполне конкретную цель: выбить меня из равновесия. Он ведь мог выбрать любую из моих жён — Маша просто оказалась под рукой. Если телепата сломать изнутри, его легче контролировать. Личность трескается, защита падает. И всё, ты внутри. Думаю, он этого и добивается. А Маша, возможно, она просто застряла у него где-то в остаточной человечности. Как заноза в памяти. Ну и еще наверняка Паскевича бесит, что княжна Морозова не ему досталась в невесты.

Лакомка кладёт голову мне на плечо.

— Глупый демон, — бросает она. — Премию Дарвина бы ему дать. За то, что додумался разозлить телепата.

Я улыбаюсь, скользя ладонью по её бедру. Лакомка всё понимает. Паскевичу светит не просто конец — а кранты с изюминкой.

На следующий день я поехал за Машей сам. Так Юрий Михайлович будет спокойнее — пусть видит: будущий зять заботится о его дочери.

Маша выходит из дома в сером плаще, длинные черные локоны стянуты в косу. Княжна улыбается,

берёт меня под руку, и мы вместе садимся в машину.

На парковке у склада нас уже ждёт Паскевич. Прислонился к чёрному джипу, смотрит ревниво.

— Данила Степанович, Мария Юрьевна… впечатляющая пара, — тянет с натянутой улыбкой.

— Спасибо, Дима, — отвечает Маша спокойно, важно кивнув и крепче взяв меня под руку, к неудовольствию княжичу.

Работники склада услужливо провожают нас в ангар. Холод цепляется к лицу, пар клубится изо рта. В контейнерах гудят холодильные установки.

— Дальше мы сами, — бросает княжич работникам.

Паскевич ведёт нас вглубь ангара к шестому контейнеру. Мы заходим внутрь железной коробки и смотрим на туши дорогого мяса.

Паскевич произносит, усмехнувшись:

— Я выкупил всех этих скорпионусов. Мясо у них не просто редкое — оно необычайно полезно для зачатия. Особенно у сильных пар.

Он бросает на Машу взгляд с ехидцей. Княжна Морозова не моргает.

— Правда? — говорит она с лучезарной улыбкой. — Ну что ж, Дима. Нам будет очень полезно. Спасибо. Мы с Данилой используем его впрок, уж будь уверен.

Паскевича передёргивает мельком, но все же. И в этот момент я чувствую, как он пытается отдать некромантский приказ. Энергозрение легионера-сканера работало всё это время. Пропустить такой финт — было бы непрофессионально.

Он кастует призыв нежити. Что ж, и правда пора поднимать зверюшек. Мёртвые туши скорпионусов, лежащие на подиумах, начинают шевелиться. Сначала поднимается одна, потом другая. И вот все сорок встали. Только вот вовсе не по приказу Паскевич.

По моему.

Тут же отдаю им команду без слов.

Скорпионусы начинают двигаться и окружают нас по кругу. Маша, как мы и договаривались, делает шаг назад, прижимается ко мне и смотрит с сыгранной растерянностью:

— Данечка! Почему они встали?!

Я растерянно смотрю по сторонам. Потом перевожу взгляд на Паскевича:

— Без понятия! Предположу, что, видимо, кто-то охотится на тебя, Дима. Как и тогда, на твоем банкете.

Паскевич улыбается ехидно и снисходительно.

— Думаете, на меня, Данила Степанович? — тянет он, хохотнув с искренней веселостью. — А вот я сомневаюсь. Сейчас как раз и проверим — на кого они на самом деле пойдут.

— Как скажете, — соглашаюсь я. Раз княжич хочет, то пускай проверяет.

Один из скорпионусов, не колеблясь ни секунды, всаживает жало ему прямо в глаз. Хруст стоит такой, будто кто-то раздавил ледышку внутри черепа. Паскевич с рёвом отшатывается, пытается ударить зверя, но уже поздно. Остальные туши бросаются на него гурьбой — вся стая.

Паскевич под завалом рычащих туш орёт:

— Какого хрена?! — голос сорван, захлёбывается, пока когти и жвалы рвут плоть.

Маша смотрит на это удивленно. А я, конечно же, в ужасе. В полном, нарочито искреннем ужасе.