Газлайтер. Том 31
Шрифт:
Отъехав на спринтах глубоко в степь, тавры делятся на десятки и начинают кастовать гранитные плиты и вбивать их в землю. Камень плывёт, как воск, формируя начальные зигзаги будущего лабиринта.
Я, как главный архитектор, наблюдаю за возведением проекта с вершины высокого холма. Внизу стены поднимаются из земли, будто прорастают сами собой. Красивая, в облике тигрицы, лежит рядом, прищурившись и сверкая янтарными глазами, следит за процессом. Тигрица терпит-терпит и не подает виду, Наконец, не выдерживает:
— Даня! Скажи уже наконец, жестокий ты человек, что
— А как ты думаешь?
— Неужели… заманить в лабиринт? — глаза её расширяются.
— Огромоны не смогут проломиться сквозь десятки плит, — усмехаюсь. — А если смогут, то выдохнутся и мы возьмем их тепленькими.
— Да, это звучит логично, — тиграца хмурится. — Точнее звучало бы если бы это было возможным.
— А это возможно.
— Но как ты устроишь? Как их заманишь?
— Огромоны перемещаются рывками, — объясняю я, посматривая за таврами и через мыслеречь поправляя их, а то, бывает, рогатых заносит. — Мгновенные пространственные скачки. Но когда они несутся толпой, то не могут ориентироваться, так как ничего не видят за спинами соратниковв. Их направляют «ведущие наблюдатели». Без них войско огромонов— стадо, не больше.
— Я всё ещё не понимаю, — Красивая с нетерпением бьёт себя по боку хвостом. — Ты хочешь взять контроль над ведущими? Но как ты это сделаешь незаметно?
Вместо ответа я просто надеваю кольцо Буревестника, которое заранее перекинул Ломтик. Иллюзия мгновенно накрывает меня — и я превращаюсь в огромона. Волосатого, лохматого, тяжёлого.
— Ты даже пахнешь как они! — поражённо принюхивается Красивая.
— Я же телепат, а не фокусник, — пожимаю плечами. — Иллюзия должна быть цельной. Воздействовать на все органы чувств.
Ментально подзываю Белогривого. Конь подходит, тяжело фыркая. Он умеет перемещаться через порталы — скачками, быстро и точно. И мы отправляемся навстречу орде.
Молодильный сад, Примолодье
Целебный сон подходит к концу. Змейка ворочается, шевелясь во сне, тихо посапывает. Когтистая рука сдвигает одеяло, хвост лениво подтягивается к груди, обвивая бедро. Из горла вырывается мягкое, довольное мурчание.
И вдруг — далёкий грохот.
— Ма-за-ка… — шепчет она.
Глаза распахиваются. Сон разлетается на куски, как сброшенная змеиная шкура. В одно движение Змейка срывается с места, сбрасывает покрывало, проходит сквозь стену шатра — и вылетает наружу, едва не снося тавра, стоявшего рядом.
— Ма-за-ка! М-м-мать вывожка идёт ррвать твоих врррагов! — рявкает она, в голосе — обещание скорой и очень кровавой расплаты.
Глава 14
Белогривый резво скачет, совмещая телепорты со стремительным галопом. Я мог бы и с помощью легионера-портальщика перемещаться на своих двоих, но так я экономлю силы, а они мне понадобятся.
Огромоны находятся спустя пять минут. Орда несётся рывками, преодолевая километры за раз, иногда на их пути попадаются небольшие лесочки, и далеко не всегда «ведущие» ведут орду в обход. Я спрыгиваю с коня и отпускаю
Пробегаю немного сам через лесок и оказываюсь среди огромонов. Иллюзия держится, никто на меня даже не взглянул. Сейчас как раз пауза между рывками, и огромоны просто несутся. Это хорошо, а то рывки-то я делать непривычен. У меня, конечно, есть пара огромонов в Легионе, и их магию использовать я могу, но это мощный стресс для организма, а переделывать себя с помощью геномантии, чтобы легче его вынести — да ну нафиг!
Потому поторопимся. Секунда — и я врезаюсь в разумы ведущих посредством брошенных в спины пси-клинков. Щиты разлетелись, навигаторы послушно повели орду, куда им велено.
Мы приближаемся к Саду. Вдалеке уже должны быть видны деревья, да спины впереди несущихся огромонов заслоняют.
И именно в этот момент из земли начинают подниматься каменные плиты. Лабиринт вздымается вокруг. Тавры действуют слаженно. Часть плит была зарыта заранее — весь лабиринт не успели бы поднять, потому закопали только первые несколько десятков стен. Так, чтобы когда огромоны спохватились и заметили наземный лабиринт, их бы уже окружили поднявшиеся стены.
Огромоны, попав внутрь, теряют ориентиры. Орда распыляется, мохнатые пытаются пробить стены. Но их фирменные рывки требуют сил, которые убывают.
Тем временем тавры двигаются сквозь лабиринт. Сканеры отслеживают состояние целей. Тех, кто выдохся, хватают. Антимагические наручники защёлкиваются на мохнатых лапах.
А те, кто дерётся, — получают по полной. Хорошо, что Гумалин сделал около сотни браслетов. Конечно, на всех не хватит, но огромоны не славятся малодушием, и многие все равно будут драться насмерть. Такие вот эти мохнатычи.
Фоновое сканирование сбивает с мысли… О, вот и Змейка проснулась. Прекрасно.
Молодильный сад, Примолодье
Лабиринт вырастает перед Змейкой. Она ускоряется и в момент столкновения с каменной стеной — просто проходит сквозь гранит, как вода сквозь сито. Навык, чуть уже подзабытый в связи с формацией, но разум всё помнит. Он помнит, как быть опасной. Змейка не знает, что с ней случилось. Почему она стала такой маленькой, нежной и бесчешуйной?! Фака! Бесит! Но когти при ней, а хвост — даже больше. Потому врагам мазаки не сдобровать!
Звуки боя усиливаются. Хрип огромонов. Боевые выкрики тавров. Стены дрожат от ударов. И с каждым шагом Змейка меняется.
Плечи становятся шире. Тело вытягивается и обрастает чешуёй, которая утолщается и превращается в пластины. Теперь она даже стала больше, чем раньше! И — да, конечно — выпуклости вернулись. Снова можно прижиматься ими к мазаке!
Змейка врывается в самую гущу, чтобы «рррвать вррагов мазаки»!
Огромоны поворачиваются слишком медленно.
Хрясь!
Первый — в клочья. Второй — сдавлен и разорван. Хвост обвивается, сжимается, хрустит позвоночник. Она вырывает одного из толпы и швыряет в стену, которая, между прочим, не выдерживает.