Где будет труп
Шрифт:
— Да. Я вас прекрасно поняла. Я постараюсь.
— Вот и умница! — Генри поощрительно похлопал ее по бедру. — Знал, что мы сразу поладим.
Гарриет улыбнулась:
— Не знаю, получится ли у меня его убедить. Он не любит советов. Знаете, каковы мужчины.
— Вы-то их точно знаете. Держу пари, пробелов в ваших знаниях немного, а? — Генри, очевидно, был прекрасно осведомлен о скандальной репутации Гарриет. Он хихикнул. — Не говорите, что это я вас просил, просто постарайтесь сделать, что удастся. Вы из него веревки можете вить, если захотите, это как пить дать.
— О, мистер
— Вам это не нужно. Вы знаете, как добиться своего. Например, от меня вы могли бы добиться всего, чего пожелаете.
— Не надо так говорить.
— Ничего не могу с собой поделать. Такая уж вы, а?
Гарриет хотелось, чтобы он пореже говорил «а?».
Ей были неприятны и его грубый голос, и обветренная кожа, и волосы, торчащие из ушей.
— Пожалуйста, положите обе руки на руль, вдруг кто-нибудь поедет навстречу.
Генри засмеялся и вновь похлопал ее по ноге.
— Да все в порядке, не волнуйтесь. Я за вами присмотрю, а вы за мной, а? Наступательно-оборонительный союз, только между нами, а?
— Пожалуй!
— Вот и славно. А когда вся эта глупость закончится, вы должны навестить меня и матушку. Она к вам очень привязалась. Приезжайте ко мне вдвоем. Вам там понравится. Что думаете?
— Это было бы замечательно! — Если Генри хочет, чтобы его соблазняли, придется соблазнять. — От лондонских мужчин так устаешь. И от этой душной, ограниченной, книжной атмосферы. Вы, наверное, в Лондоне и не бываете, мистер Уэлдон?
— Нечасто. Не люблю его.
— А. Тогда нечего и просить вас ко мне заглянуть.
— Как это нечего? Конечно, я примчусь. Со всех ног. Раз такой повод! Где вы живете?
— У меня небольшая квартира в Блумсбери.
— Живете одна?
— Да.
— Не одиноко вам?
— Да нет. Во-первых, у меня много друзей. И каждый день приходит прислуга. Если вы как-нибудь зайдете поболтать, развеселить меня, я вас угощу чаем.
— Будет очень мило с вашей стороны. Можем с вами сходить на спектакль какой-нибудь.
— Было бы замечательно.
Нет, Генри слишком легко идет в руки. Даже при его колоссальном самомнении смешно считать, что Гарриет уже завоевана. Однако вот он сидит, улыбается во весь рот, и, кажется, слышно, как он мурлычет. Несомненно, считает, что она готова любому кинуться на шею. Неужели он действительно вообразил, что, выбирая между ним и лордом Питером, женщина может… хотя почему нет? Откуда ему знать? Это будет не первый глупый выбор, сделанный женщиной. Если уж на то пошло, это комплимент — он не считает ее корыстной. Или, может… какой кошмар, неужели он думает, что она настолько распутная?
Да, он именно так и думает! Без обиняков дает понять: он мог бы приятно разнообразить ее досуг, а еще ему невдомек, что такая прекрасная женщина, как она, нашла в таком типе, как Уимзи. От ярости она на миг потеряла дар речи, но затем ей стало смешно. Если он верит в это, то поверит во что угодно. Я, значит, могу вить из мужчин веревки? Тогда начну с него. Доведу его до полного одурения [144] .
Гарриет попросила его говорить потише, а то услышит миссис Уэлдон.
144
В. Шекспир.
Это возымело действие, и Генри «вел себя прилично» вплоть до прибытия на место пикника, где вернулся к собственным представлениям о вежливости.
Сам пикник прошел без сколько-нибудь значительных происшествий. Генри не удалось остаться с Гарриет наедине, пока они не отправились мыть посуду в небольшом ручье, протекавшем неподалеку. И даже тогда она сумела избежать его ухаживаний — послала его мыть тарелки, а сама стояла поодаль с полотенцем. Она мило им помыкала, а он был рад стараться — засучил рукава и принялся за работу. Однако настал неизбежный момент, когда он принес и вручил ей чистую посуду, а затем, не теряя времени, приблизился и с медвежьей галантностью обхватил Гарриет. Та уронила тарелки, вывернулась, оттолкнув его руки, и наклонила голову, отгородившись верной многострадальной шляпой.
— Черт побери! — сказал Генри. — Дайте хотя бы…
И тут Гарриет стало по-настоящему страшно.
Она вскрикнула без всякого притворства — завопила что было мочи, — а затем стукнула его по уху с силой, не оставляющей возможности принять это за кокетство. Генри от изумления на миг ослабил хватку. Она вырвалась, и тут на берег выбежала миссис Уэлдон, привлеченная криком.
— Что случилось?
— Я увидела змею! — тяжело дыша, ответила Гарриет. — Это гадюка, я уверена.
Она снова завизжала, и так же поступила миссис Уэлдон, которая боялась змей. Генри, ворча себе под нос, подобрал упавшие тарелки и велел матери не глупить.
— Пойдемте к машине! — воскликнула миссис Уэлдон. — Ян минуты не останусь в этом кошмарном месте.
Они вернулись к машине. Генри выглядел сердитым и обиженным. Он считал, что с ним обошлись дурно, и был прав. Но по белому как мел лицу Гарриет было видно, что она испытала сильное потрясение. Она настояла, что поедет сзади вместе с миссис Уэлдон, которая хлопотала вокруг нее с нюхательными солями и сочувственно ужасалась.
По дороге в Уилверкомб Гарриет почти совсем оправилась и смогла поблагодарить Генри и извиниться за столь глупое поведение. Но все-таки она еще не пришла в себя, поэтому отказалась зайти в отель и решительно заявила, что отправится к себе, то есть к миссис Лефранк. Нет, Генри не стоит ее провожать, она и слышать об этом не хочет, с ней все в порядке, прогулка пойдет на пользу. Генри, все еще обиженный, не настаивал. Гарриет ушла, но не к миссис Лефранк. Она поспешила к ближайшей телефонной будке и позвонила в «Бельвю». Можно ли поговорить с лордом Питером? Нет, его сейчас нет, ему что-нибудь передать? Да. Не мог бы он, как только появится, сразу же, не теряя ни минуты, зайти к мисс Вэйн? Это чрезвычайно срочно. Конечно, ему все передадут. Нет, не забудут.