Где будет труп
Шрифт:
— После убийства, конечно, не было.
— Тогда о чем вы вообще? Это только усложняет дело. Мне вот больше нравится ваша идея, что кобылу увел какой-нибудь озорной мальчишка, чтобы покататься. Ей ничего не противоречит, кроме того кольца в скале, а оно, очень может быть, было вбито вовсе для другой цели. Так мы убираем кобылу насовсем, и все становится гораздо проще. Мы можем сказать, что Алексис либо покончил с собой, либо был убит кем-то пока нам неизвестным, и этот кто-то просто пришел по берегу на своих двоих. Не важно, что эти Поллоки его не видели. Он мог прятаться под скалой, как вы и сказали. Но кто он — вот проблема. Это не Уэлдон, это не Шик и не Перкинс. Но и кроме них
Уимзи кивнул.
— Похоже, с этим делом я не справился, — сказал Уимзи. — Это угнетает.
— Досадно, — согласился Ампелти, — но не унывайте. Мы всего две недели над ним бьемся, а что такое две недели? Терпение, милорд. Дождитесь, когда придет расшифровка того письма. Может, оно все и объяснит.
Глава XXVIII
Свидетельствует шифр
189
Перевод с англ. В. Сонькина.
Письмо от Чурбана из министерства иностранных дел пришло только в пятницу и принесло разочарование. Оно гласило:
Дорогой Буравчик!
Получил твою цидулю. Старик Бунго разгребает кавардак в Китае, переслал ему бумагу согласно указаниям. Он, скорее всего, засел где-нибудь в глуши, но, думаю, получит письмо не позже чем через месяц. Как дела? Рысака видел на прошлой неделе в «Карлтоне» [190] . Он, похоже, разругался со своим стариком, но держится. Помнишь дело Ньютона — Карберри? Оно улажено, и Шлеп отбыл на континент. Салют!
Всегда твой
190
Ведущий лондонский клуб Консервативной партии.
— Идиот! — рассердился Уимзи. Он швырнул письмо в корзину, надел шляпу и отправился к миссис Лефранк. Там он нашел Гарриет, корпящую над шифром, впрочем, по ее словам, совершенно безрезультатно.
— Не думаю, что из возни с помеченными словами выйдет хоть какой-то толк, — сказал Уимзи. — И Бунго нас подвел. Давайте-ка раскинем нашими собственными гениальными мозгами. Вот смотрите. Для начала такой вопрос: что в этом письме и почему его не сожгли с остальными?
— Да, странно, если подумать.
— Очень странно. Письмо пришло во вторник утром. В среду Алексис оплатил все счета, а ночью сжег бумаги. В четверг утром вышел из дому и сел на поезд. Разве нельзя предположить, что в письме содержались указания проделать все это?
— Похоже на то.
— Еще как. Это значит, что в письме, вероятно, назначалась встреча на Утюге. Чего бы не сжечь его вместе с остальными?
Гарриет обратилась мыслями к миру детективной литературы, в котором довольно хорошо разбиралась.
— У меня в книгах
— Именно. Теперь допустим, что наш злодей не понял вашего двуличия. Допустим, он подумал так: «В детективах Гарриет Вэйн и других знаменитых писателей убийца всегда велит жертве принести письмо с собой. Очевидно, так и надо сделать». Это объясняет, как письмо там оказалось.
— Тогда это очень неопытный злодей.
— А почему бы и нет? Вероятно, так и есть — если только тут и впрямь не поработал опытный большевистский агент. Думаю, что в этом письме, ближе к концу, мы найдем слова «Возьмите с собой это письмо», что и объяснит его наличие.
— Понятно. Но почему тогда мы нашли его во внутреннем кармане, а не в руке у жертвы, как полагается?
— Может быть, жертва не знала, что так полагается?
— Тогда убийца должен был обыскать ее и найти письмо.
— Забыл, наверное.
— Какое разгильдяйство!
— Что поделать. Письмо-то налицо. Несомненно, оно полно важной и опасной информации. Особенно если в нем назначена встреча, ведь тогда можно считать доказанным, что Алексис не покончил с собой, а был убит.
— Слушайте! А если он взял письмо с собой просто чтобы не забыть инструкции, как добраться до Утюга и тому подобное?
— Не может такого быть. Во-первых, он бы держал его под рукой, во внешнем кармане, а не в бумажнике. А во-вторых…
— Не обязательно. Он держал его под рукой, пока не добрался до места, а потом спрятал подальше. В конце концов, он ведь просидел на Утюге не меньше часа.
— Да, но я собирался сказать кое-что еще. Чтобы сверяться с письмом, он взял бы с собой не шифровку, которую затруднительно читать, а расшифрованную копию.
— Конечно, но… Слушайте, это все объясняет! Он взял копию, а преступник спросил: «Вы принесли письмо?» Алексис, не раздумывая, отдал ему копию, преступник ее взял и уничтожил, забыв, что оригинал тоже может быть где-то рядом.
— Вы правы, — сказал Уимзи. — Совершенно правы. Все точно так и было. Так, с этим ясно, но это мало что дает. Хотя теперь мы кое-что знаем о содержании письма, это очень поможет при расшифровке. А еще мы пришли к выводу, что преступник, скорее всего, дилетант, и само письмо это подтверждает.
— Как?
— Вот тут сверху две строки по шесть букв. Только дилетант мог подарить нам отдельный фрагмент из шести букв, не говоря уже о двух сразу. Надо было писать все сплошным текстом. Эти слова могут обозначать только две вещи. Первое: это может быть ключ к шифру — шифру простой замены букв. Но это не он, потому что я попробовал. Да и какой дурак пошлет шифр и ключ к нему на одном листе бумаги? Конечно, это может быть ключевое слово или слова для следующего письма, но тоже маловероятно. Шесть букв — слишком короткое слово для того типа кода, о котором я думаю, а слова из двенадцати неповторяющихся букв крайне редки в любом языке.
— Но ведь годится любое слово, если пропустить повторяющиеся буквы?
— Верно, но, судя по тому, как прилежно Алексис размечал словарь, сей простой факт от наших дилетантов ускользнул. Итак, если первые слова — не ключ к шифру, то предположу, что они представляют собой адрес или, скорее, адрес и дату. Они расположены подходящим образом. Конечно, не полный адрес, только название города — скажем, Берлин или Лондон — и ниже дата.
— Это возможно.
— Давайте проверим. Про город мы почти ничего не знаем, кроме того, что письма, говорят, приходили из Чехословакии. Но дату можно вычислить.