Где будет труп
Шрифт:
— Не получал ли Шик писем? — спросил Уимзи у Ампелти.
— Ни строчки. Во всяком случае, с тех пор, как к нам пришел.
— Что до Перкинса, то мы скоро получим о нем сведения, — заверил Глейшер. — Он попал под машину, выпал из игры — конечно, его сообщники были сбиты с толку не меньше нас. Не исключено, что где-то его ждет целая кипа писем — по адресу до востребования, в каком-нибудь городе.
— Вы все настаиваете, что это Перкинс, — запротестовала Гарриет. — Вы правда думаете, что Перкинс проскакал без седла на лошади вдоль берега и бритвой перерезал человеку горло до самой кости?
— А что? — спросил Ампелти.
— Куда
— «Куда мне!» — сказал Валет. Это было верно — ведь он был бумажный [177] . Я не видел этого типа, но признаю: по описанию он безнадежен. — Уимзи усмехнулся. — А с другой стороны, меня дружище Генри принял за завсегдатая ночных клубов.
Гарриет скользнула взглядом по его худым ногам и спортивной фигуре.
— Не напрашивайтесь на комплименты, — сказала она холодно. — Все знают, что ваша вялость напускная и что своими артистичными пальцами вы на самом деле можете завязать узлом кочергу. Перкинс обрюзгший, шея у него цыплячья, а руки висят как плети. — Она повернулась к Глейшеру. — Перкинс не годится в головорезы. Когда вы подозревали меня, и то было убедительнее.
177
Так Валет отвечал на вопрос, умеет ли он плавать. Л. Кэрролл.
«Приключения Алисы в Стране чудес». Перевод с англ. Н. Демуровой.
Глейшер моргнул, но удар выдержал.
— Да, мисс. В пользу той версии многое говорило.
— Конечно. Почему, кстати, вы от нее отказались?
Казалось, чутье подсказало Глейшеру, что он ступает по тонкому льду.
— Ну, она была немного, скажем так, слишком очевидной, а кроме того, мы не нашли никакой связи между вами и покойным.
— Вы очень мудро поступили, наведя справки. Ведь вы обо всем знали только с моих слов, так ведь? А сделанные мной снимки говорили о том, что я человек хладнокровный. И мое прошлое довольно-таки… назовем его богатым.
— Именно так, мисс. — Взгляд суперинтенданта совершенно ничего не выражал.
— А кого, к слову, вы обо мне расспрашивали?
— Вашу уборщицу.
— О! Вы подумали, что она знает, была ли я знакома с Полем Алексисом?
— По нашему опыту, — отвечал Глейшер, — уборщицы обычно знают такие вещи.
— Верно. И вы правда больше меня не подозреваете?
— Разумеется, нет!
— На основании характеристики, данной уборщицей?
— И дополненной, — проговорил суперинтендант, — нашими собственными наблюдениями.
— Понятно.
Гарриет пронзила Глейшера взглядом, но такими методами его было не пронять — он любезно улыбнулся в ответ. Уимзи, слушавший разговор затаив дыхание, решил, что невозмутимый полицейский заслуживает первой премии за проявленный такт. И обронил непринужденное замечание:
— Вы и мисс Вэйн в два счета расправились с теориями друг друга. Не хотите ли послушать, чем мы занимались весь вечер?
— Очень хочу, милорд.
— Мы начали, — сказал Уимзи, — с поисков улик в личных вещах покойника, в надежде, разумеется, пролить свет на Феодору и шифровки. Инспектор Ампелти проявил сочувствие и любезно предложил помочь. Помощь его и впрямь оказалась неоценимой. Два часа он тут сидит, глядя, как мы обшариваем все щели и закоулки, и всякий раз спешит сообщить, что эту щель и тот закоулок он уже обыскал и тоже
Инспектор Ампелти фыркнул.
— Мы не обнаружили ничего, кроме словаря Чемберса, — продолжил лорд Питер, — да и его обнаружили не сегодня. Его еще раньше нашла мисс Вэйн, когда при помощи кроссвордов отлынивала от работы над книгой. В этом словаре многие слова отмечены карандашом. Когда вы вошли, мы занимались тем, что их выписывали. Не хотите ли услышать, что у нас в коллекции? Вот несколько экземпляров. Читаю наугад: семафор, дипломат, покаяние, фаворит, паркетный, пеликан, любовница, монашеский, херувим, кабриолет, костюмерная, корабль, псалтырь, светило, личность, геральдист, пустячный, корысть, безумство. Тут еще много. Эти слова что-нибудь вам говорят? Некоторые из них вызывают ассоциации с церковью, другие — нет. Например, любовница. К ней я могу добавить тамбурин, пародию и дикобраза.
Глейшер рассмеялся:
— Звучит так, будто парень и сам увлекался кроссвордами. Это хорошие длинные слова.
— Но не самые длинные. Существуют слова гораздо длиннее, такие как предопределение, человеконенавистник и диафрагматический, но он не отметил ни одного настоящего членистоногого. Самое длинное из тех, что мы нашли, — «костюмерная», одиннадцать букв. Однако у всех есть два общих свойства, довольно любопытных.
— Какие, милорд?
— Ни в одном слове буквы не повторяются, и нет слов короче семи букв.
Суперинтендант Глейшер вдруг вскинул руку, как школьник на уроке.
— Шифр! — выкрикнул он.
— Именно, шифр. Мы думаем, что это ключевые слова к шифру, а так как в них не повторяются буквы, можно попытаться угадать, какого рода этот шифр. Беда в том, что мы уже насчитали несколько сот помеченных слов, а конца алфавита все не видно. Что заставляет меня сделать неутешительный вывод.
— Какой?
— Что они меняли ключевое слово после каждого письма. Думаю, дело было так: в каждом письме содержался ключ к следующему, а эти слова Алексис пометил про запас, чтобы были наготове, когда придет его очередь писать.
— А это не могут быть уже использованные слова?
— Вряд ли. Он бы не успел отправить больше двух сотен шифровок с начала переписки, то есть с марта. Если б даже писал по письму в день, столько бы не набралось.
— Верно, милорд. Но все-таки, если тот документ, что мы при нем нашли, — одна из этих шифровок, тогда ключ — одно из помеченных тут слов. Это немного облегчает дело.
— Непохоже. Я думаю, это слова для писем, которые писал Алексис. В каждом письме он указывал свой ключ для своего следующего письма. Но его корреспондент делал то же самое. Наоборот — ключевое слово для письма, найденного у Алексиса, тут, скорее всего, не помечено. Если только это письмо он не сам написал, что маловероятно.
— Но мы даже это не можем утверждать, — простонал Глейшер. — Потому что корреспондент прекрасно мог выбрать слово, которое Алексис приберег про запас. Это может быть что угодно.
— Совершенно верно. Тогда единственное, чем этот словарь нам помог, — мы знаем, что в шифре использовалось английское слово и письма, вероятно, были написаны по-английски. Но не обязательно: они могли быть написаны по-французски, по-немецки или по-итальянски — в этих языках тот же алфавит, — но уж точно не по-русски: там алфавит совсем другой. И на том спасибо.