Где кот идет 2

Водолеев Игорь

– Никого у нас не запрещали, – вмешался Гарун. – Просто мы сами не желали слушать эту тлетворную западную музыку.

– Даже Битлс? – вытаращился Кирога. – даже Джо Коккера?

– Музыка Битлс – это гнойная язва на теле буржуазной культуры, – заявил Гарун. – Я сам читал это в музыкальном журнале.

– Вот как? – засмеялся нигериец. – А если тридцать лет спустя ваш журнал напечатает: «Битлс – это навсегда?» Тогда ты что скажешь?

– Тогда даже Джо Коккера пустят в Россию, – примирительно сказал Кари. – Признаюсь, я тоже не слышал его. В каком стиле он работает?

– В

те годы, – охотно пояснил Кирога, – каждый крупный исполнитель создавал свой собственный стиль. Например, Том Джонс или Алла Пугачева. Я сказал бы, что голос Джо Коккера напоминает скрежет взлетающего реактивного лайнера, который уносит вас в далекое романтическое путешествие.

– Этого я не понимаю, – отвернулся Гарун.

– Это и есть настоящее искусство, – убежденно заявил африканец.

– А вы, Саток, из какой хроники? – спросил Гарун.

– Я? – смутился индеец. – Я – не из хроники. – Я просто Саток.

– Да это же вождь Длинное Перо, – удивился Кари. – Разве ты не слышал о Сатоке? Он возглавил крупнейшее восстание индейцев в Канаде. Когда восстание было подавлено, Саток бежал в европейскую Францию. Так вождь попал в анналы истории, а потом на Тимешин.

– Я что-то плохо себя чувствую, – вдруг сказал Гарун, – Голова кружится. Можно, я отдохну?

– Конечно, – сказал Кари. – Белов, проводи его, а сам возвращайся. Ты мне еще нужен.

Поднявшись из-за стола, Гарун пошел за Павлом. В дверях он остановился и спросил:

– Говорили, здесь можно брать уроки кун-фу?

– Можно, – кивнул Кари. – На Тимешине находится лучший учитель кунфу. Да ты его видел! Он сидел с нами за одним столом.

– А, монах в оранжевом халате, – вспомнил Гарун. – Кто он, как его имя?

– Это был Пути Дамо, – понизил голос Белов. – Сам Бодхидхарма.

Глава 14

Я отложил прочитанные страницы в сторону. Потянувшись до хруста в плечах, я выбрался из-за стола и подошел к окну. На другой стороне улицы измученные утренним недомоганием граждане терпеливо стояли в очереди у закрытых дверей винной лавки. Это означало, что часы скоро пробьют одиннадцать и на всей территории региона откроется винная торговля.

– Пред жгучей жаждой опохмелки, все остальные чувства мелки! – посочувствовал я страждущим гражданам и вернулся на место. – Ну что ж, господин Саничев! Пока все идёт по законам жанра. После доброй драки – дружеская пирушка. Лемеха ожидает консольный скафандр, Алмазова – новые приключения, Белова – утреннее похмелье. Кстати, откуда взялся этот Белов? Почему именно П. Белов? Если это подстава от Мамаева, я ему покажу!

Я отделил от пачки следующую порцию листов. Очередная глава началась с того, что Лемеха представили Хэвисайду и между ними завязалась научная беседа. В свое время я читал об этом чудаковатом англичанине, который на полста лет опередил современную науку, почти не публиковал своих открытий и умер при загадочных обстоятельствах, причем весь его архив бесследно исчез. Перевернув пару страниц, я обнаружил место, где Эгль и Хэвисайд доказывают русскому профессору, что тот является автором новейшей теории гравитации, а Лемех не может

их понять. В этом был определенный юмор и дальше я стал читать без пропусков.

Глава 15

В комнате раздался звонок. Извинившись, Эгль нажал кнопку связи.

– Эгль, здесь Гунр, – раздался голос в динамике. – Кари сообщает, что они прибыли в Буту. Колодец свободен в обе стороны.

– Хорошо. Передай Касю, что платформа переходит в распоряжение Сатока. Да, на трое суток. Да, мезозой, меловой период. Разумеется, он знает. У меня все.

– Еще раз прошу прощения. Пожалуйста, продолжайте. На чем вы остановились?

– По-моему, мистер Хэвисайд как раз начал рассказывать о невидимой материи, – осторожно напомнил Лемех.

– Да-да, вот именно, – заторопился англичанин. – Все дело в том, что наш мир не похож на вашу устойчивую вселенную. Вам повезло, что почти вся энергия Большого взрыва превратилась в излучение. Ваш мир пока стабилен, потому что у вас мало мертвых звезд.

– Что это за звезды такие? – спросил Лемех.

– О, у нас их видимо-невидимо, – махнул рукой Эгль. – Житья, можно сказать, от них нет.

– Скорее невидимо, чем видимо, – пошутил Хэвисайд. – Мертвыми звездами мы называем скопления невидимой материи между галактиками. Мёртвой материи получилось так много, что её притяжение остановило расширение вселенной и повернуло процесс вспять. Было замечено, что расстояние между звездами сокращается, причем с ускорением ускорения.

– Простите, – задумался Лемех. – Разве скопления материи не должны были сразу превратиться в новые и сверхновые звезды?

– Теоретически – да, – согласился Хэвисайд. – Так и происходит в вашем мире, где плотность пространства, извините, невелика. Плотность нашей вселенной на три порядка выше. Это привело к тому, что спектр излучения наших звезд плавно сместился из видимого диапазона в ультрафиолетовый. А потом взял и исчез!

– Как исчез? – удивился Лемех. – Вы хотите сказать, что все ваши звёзды погасли?

– Вот именно, – тряхнул головой Хэвисайд. – Это чудовищно! Вместо световой энергии звёзды начали излучать гравитационные волны. Такого никто не ожидал. Теория относительности на этот счет молчит. Что делать, где искать выход? К счастью, недавно стало известно, что существует теория, из которой следует данное явление. Мы надеемся, что автор поможет нам найти выход из тупика.

– Вот как! – удивился Лемех. – Но кто автор данной теории?

Переглянувшись, Эгль и Хэвисайд дружно засмеялись.

– Вы! – наконец, выговорил Хэвисайд.

– Я? – изумился Лемех. – Когда?

– В 1986 году, – подтвердил Эгль.

– Позвольте, каким образом? – запротестовал Лемех. – Конечно, я имею кое-какие наброски, схемы будущих расчетов. Но готовой работы с результатами у меня пока еще нет. Постойте, как вы сказали, когда? Но ведь сейчас пока еще… – внезапно покраснев, Лемех в замешательстве полез в карман за носовым платком.

– Успокойтесь, профессор, – поспешил на помощь Эгль. – Мы уверены, что интеллект и здравый смысл ученого помогут вам свыкнуться с тем, что вы вторые сутки находитесь в другой реальности.