ГДЕ ЛУЧШЕ?
Шрифт:
– Ты бы лучше к речке стала - ветерком бы продуло.
– Ничего.
– Ты здешняя?
– А ты?
– Я издалека.
– И Пелагея Прохоровна рассказала откуда она, и присела к девушке.
– Ты, стало быть, еще не знаешь петербургской жизни.
– Где мне знать? Што будет, то и будь. Ведь уж не будет же хуже того, что было!
– А было и худое разве?
– Што и говорить. Я уж решилась молчать, потому што было, то прошло. А я по облику твоему замечаю и по речи, што ты не из мужичек… Правду я говорю?
Девушка закрыла руками лицо.
Вдруг все женщины подвинулись к дороге; сидевшие вскочили и побежали
В середине женщин стояла пожилая толстая барыня в белой шляпке и в драповом пальто.
– А умеешь ли ты кушанья готовить?
– спрашивала барыня одну женщину, в то время как Пелагея Прохоровна и девушка подошли к толпе.
– Как же… я у хороших господ жила.
– Врет она! Она только что из деревни приехавши. Вы меня возьмите, я только сегодня от места отошла, - проговорила другая женщина.
– Врет! врет! Она табак нюхает, - кричали со всех сторон женщины.
Барыня была в затруднении: женщин много, всем хочется в кухарки, а какую из них взять? Пожалуй, возьмешь такую, которая ничего и делать не умеет, пожалуй, попадется воровка.
Пелагея Прохоровна протискалась, употребляя в дело локти, так что женщины отскакивали и в свою очередь колотили ее в спину.
– Возьмите меня. Я сама своим хозяйством жила, нахлебников держала, - проговорила она, остановившись перед барыней.
Барыня улыбнулась. Вероятно, ей не верилось, чтобы деревенская баба могла где-то держать нахлебников.
– Будто?
– спросила барыня.
– Ей-богу.
– Не верьте ей, она полоумная, - кричали женщины.
Пелагея Прохоровна обернулась и от злости, не помня, что делает, плюнула в ту сторону, где говорили про нее.
– Ну, как же ты не полоумная!
– кричали со всех сторон.
– Нет, я тебя не возьму, ты очень молода.
Пелагея Прохоровна отошла, думая: хорошо, што предупреждает. И она стала искать глазами ту пожилую женщину, что с отчаянием смотрела в канал.
Но эта женщина уже стояла перед барыней и плакала.
– Ты водку пьешь?
– спросила ее барыня.
Пожилая женщина обернулась к церкви, перекрестилась и сказала:
– Хоть раз заметьте, так вот Николай-угодник свидетель.
– Она горькая пьяница, - сказала какая-то женщина.
– Как вам не стыдно! Мало, видно, вы горя испытали, - крикнула Пелагея Прохоровна.
– А ты што пристаешь?
– Это она с того все еще, што ее, по нашей милости, не взяли, - кричали женщины.
Барыня в это время разглядывала паспорт и адресный билет пожилой женщины.
– Ты в больнице была?
– Да… Только вышла я из больницы и - пошла к дочке, пятнадцатый ей годок шел, она там на Литейном золотом шила у француженки. Прихожу - говорят, померши полторы недели.
– Ну, так согласна ты на мои условия: жалованья два с полтиной, фунт кофею, то есть полфунта кофею и полфунта цикорею, и фунт сахару?
– А жильцы есть?
– Да, есть. Им нужно и сапоги, и платье вычистить, и в лавочку сходить.
– Положьте три с полтиной.
– Нет, два с полтиной. Жильцы тоже будут давать к праздникам.
– Я согласна!
– крикнула другая женщина.
Женщины захохотали; барыня тоже улыбнулась.
– Так как?
– спросила барыня первую пожилую женщину.
Та подумала.
– Не прибавите жалованья-то?
– спросила она.
– Нет.
–
– Как знаешь. И вас много.
Женщина согласилась. Барыня взяла ее паспорт и адресный билет и велела приходить в такую-то улицу, в такой-то дом и в такой-то нумер квартиры, а сама уехала с извозчиком.
– Хорош ты, видно, сон видела сегодня, - сказала пожилой женщине одна женщина.
– У вас, видно, не было таких детей, как у меня!
– сказала с презрением пожилая женщина и пошла.
К ней подошла пожилая женщина в салопчике с девочкой.
– Голубушка! у тебя, говоришь, дочка умерла; возьми мою, - проговорила она.
– Куда же мне с ней?
– Да я даром тебе ее отдаю, только корми да к делу приучай.
– Сама знаешь, што кухарок не держат с ребятами.
И нанятая женщина пошла торопливо.
– Заважничалась!
– прошипела от злости пожилая женщина в салопчике и неизвестно за что ударила по затылку девочку.
Девочка заплакала.
– За что ты девчонку-то бьешь?
– крикнула на нее женщина.
– Не твое дело: свое бью.
На пожилую женщину напала половина женщин: они стали ее стыдить за то, во-первых, что она бьет маленькую девочку, и во-вторых, за то, что хочет эдакую маленькую в работу отдать.
– Я ее продаю, потому что сама ищу места и мне самой нечего есть, - оправдывалась мать девочки.
Между тем ветер крепчал, по небу плыли тучи и мало-помалу совсем закрыли солнце. Женщины проголодались и стали покупать ситный, печенку или яйца. Пелагея Прохоровна купила фунт ситного и фунт печенки. С этими яствами она подошла к девушке, с которой она прежде вступила в разговор, и спросила, как ее зовут. Та сказала, что ее зовут Евгения Тимофеевна.
– Не хочешь ли, Евгения Тимофеевна?
И Пелагея Прохоровна отломила половину куска ситного и половину печенки и дала их Евгении Тимофеевне. Та не брала.
– Я не хочу.
– Полно-ко. У тебя есть ли деньги-то?
– Есть.
– Ну, не церемонься! Я сама была в нужде, знаю.
– А если вам самим нечего будет есть?
– сказала Евгения Тимофеевна и взяла предложенные ей яства.
– А руки-то на что бог дал?
– Я то же прежде думала, да вот целый месяц ищу места. Ходила я и в хваленое общество - говорят, мы принимаем по рекомендациям. Принесите, говорят, письмо от сиятельного человека - примем. Ну, я было и пошла к одному сиятельному лицу, бывшему в нашей губернии губернатором. Целую неделю я ходила - не допускают. А я всё письма ему оставляла. Вероятно, письма ему не передавали. Наконец встретила его у подъезда и говорю: я вашему… ству целую неделю передавала письма через швейцара… - Ничего, говорит, я не знаю. Приходите туда-то. Я туда; кое-как допустили.
– Кто, говорит, вы такая? Я сказала.
– А! говорит, знаю. Что же вам угодно, сударыня?
– Я и прошу у него рекомендательное письмо.
– Не могу, говорит, дать, потому что вы нехорошего поведенья. Вы не с хорошей стороны уже успели зарекомендовать себя в провинции; мне, говорит, об этом ваша тетушка писала. Так я и ушла ни с чем. Потом я как-то увидала в газете объявление: нужна гувернантка. Я прихожу. Квартира отделана великолепно. Приглашают меня в кабинет. В кресле сидит барин. Пригласил сесть меня, расспросил, кто я такая. Часа два с ним толковали; я спросила, велики ли у него дети. Он говорит: у меня детей нет, а мне, говорит, гувернантка нужна для себя…