Где нет княжон невинных
Шрифт:
— Ты сначала выживи, — поддержал командира один из отцов семейств. — А ведь погибнешь, сучий сын!
— Драться-то не за что! — крикнул Дебрен. Он лихорадочно водил взглядом по сугробам, выискивал.
— Так я ж и говорю, — подхватил десятник. — Вы у нас в руках, и я только из цеховых принципов предлагаю вам договориться! Снег идет, — указал он на небо. — А в лес полсотни стрел улетело. Если засыплет, так ни за что не отыщем. И подчиненных на потери подставляю! Так что ты меня судом кондотьерским не испугаешь!
— Вы нас к девушке пустите, мы вас — к стрелам!
— Я против вас ничего не имею! — развел руками Врахта. — Но мой кормилец, город Грабогорка, живет за счет этого моста. Преступницу, поднявшую руку на упомянутый мост, я обязан либо поймать, либо убить!
И тут Дебрен разглядел то, что искал. Удивительно, что так поздно. Вся она была большая, поэтому и руки у нее были большие. И прекрасные. А пальцы — длинные, тонкие… Она не красила ногтей, как госпожа Солган, но все равно розовое пятно прямо-таки бросалось в глаза на грязно-буром фоне.
— Отступись, Врахта! — попытался ротмистр. — Намерение, может, у нее и было, но шансов никаких! Бердышом? Такой мост? Ошалела девка, вот и все!
— Ну, стало быть, городской суд ее оправдает! — Десятник зыркнул на копошащегося около фуры солдата, удостоверился, что тот влез достаточно глубоко, чтобы скрыться из поля зрения противника, и сразу же присел сам. — Вы о княжнах болтали! А на княжон советники особливо злы. Вроде бы баба в короне может мост переломить!
— Ты ее видел? И она что, княжна?
Дебрен изо всех сил стискивал бортик. Ноги сами рвались бежать. Над рукой Ленды было немного снега, но выше из сугроба торчал огромный, как щит, камень. Наверное, обломок. Возможно, плоский, как щит, и легкий. А может, и нет.
— Почему нет? — принял вызов Врахта. — Рослая — видать, хорошо откормленная! И волосы золотистые!
— Искусственные! — парировал Збрхл.
— А телеса-то! — добавил свои три гроша лучник, скрытый за разлапистой елью. — Сиськи такие, что аж…
— Искусственные, — прервал его ротмистр.
— Это как же? — удивился солдат. — Сиськи?
— В борделе, как говорится, собаку съела! Распутницы и не такие штучки со своим телом выделывают! Хочешь жить — умей вертеться!
— Хрен там, собаку! — возразил десятник. — Сразу видно, хорошей пищей с малолетства кормили! Может, даже и сахаром!
— Искусственные!
— А сахар для зубов вреден! — добавил Дебрен.
— Ну, теперь-то уж вы перебрали! — торжествующе расхохотался Врахта. — Сахар?! Дураком меня считаете? Это опосля заморских кореньев самая дорогая пища, ее только во дворцах подают. Вреден! Ничего себе!
— Она не княжна! — крикнул потерявший надежду чародей. — Она сама ко мне под перину полезла!
Збрхл глянул удивленно на него, но смолчал.
— Ну и что это доказывает? — заинтересовался десятник. — Известно, каждая баба на мужика
— У меня нет ни серебра, ни дома, ни даже должности! Я гол как сокол. — Дебрен избегал взгляда ротмистра. — Какая княжна за такого пойдет? Да и вообще — какая баба?
— Похотливая! — подсказал солдат, посланный за стрелами.
— Чародеи со своим срамом чудеса творят, — добавил другой.
— Я в ложе никчемный! Слышали небось?
— Не все! — признал десятник. — Да и кто говорит о женитьбе? Не за тем люди в «Невинку» ходят! Погулять — и прощевайте! Княжнам это нравится не меньше, чем всем прочим!
— Только не мне. — Дым от горящего правого борта фуры заслонял Дебрену перспективу. И хорошо. Порой легче говорить, не видя слушателей. — Если уж я с девкой свяжусь, то навсегда! По любви! Иначе — не хочу! Не умею, а значит, Ленда никакая не княжна! Потому что с княжной у меня не было бы никаких шансов! Княжны не выходят замуж за чароходцев! Ничего бы из этого не вышло! Да и закон запрещает! И кодекс цеховой тоже.
Какое-то время стояла тишина. Дебрен удивил слушателей. Они даже не смеялись. Смесь наивности и отчаяния до определенного момента вызывает усмешки. Потом — уже только жалость.
Збрхл делал что мог, чтобы не глядеть на него.
— Может, советники простят! — В голосе Врахты прозвучала растерянность. — Я подтвержу, что она о невинности и короне кричала! Медики ее исследуют, и если получится, что она и не девица, и не княжна, то станет ясно, что психованная.
— Вы ее не убьете? — Дебрен двинулся, не ожидая ответа. Она лежала засыпанная. Возможно, раненная, наверняка без сознания. И ей точно не хватало воздуха: мало того что снег, так еще этот валун на спине.
Збрхл схватил его за пояс, придержал.
— А мы что ж, звери какие? Или дурни? Кому труп нужен? А так — вред исправите, мост наладите, девку заберете, и все будут довольны! Малость неудобств и… конец!
— Неудобств?
— Ну, формальности-то надо выполнить! Должна девка на горохе поспать! Да не волнуйтесь, правда, в тюряге, зато, как в той сказке… под дюжиной перин!
Рука ротмистра отпустила пояс. Збрхл почувствовал, что чародей замирает, и сделал соответствующие выводы.
— В сказке? — Дебрен еще не верил, не соглашался задуть слабый огонек надежды.
— Ну, знаете, о той княжне на горошине!
Дебрен сказку знал. Но, пожалуй, в несколько другой версии.
— Вы хотели сказать, на дюжине, — уточнил он неуверенно.
— То есть, значит, снизу горох, потом перины, а наверху исследуемая? — удостоверился десятник. — Не шутите, господин чародей! Так было в сказке! К тому же древней! И о княжне чистых кровей, из раннего ранневековья! Сейчас и во дворцах-то трудно такую найти, а что уж говорить о корчмах!
— Каких корчмах?