Где оживают грёзы
Шрифт:
– Но как вообще случило, что он умер?
Дэрон нахмурился. Каллия, которую нелегко было сбить с толку, задала тот самый вопрос, который он боялся произнести. Судя по всему, он волновал и всех остальных, потому что никто не бросил на нее недовольный взгляд.
– Случился… пожар, – странным тоном произнес мэр, уставившись на свои переплетенные пальцы. – Огромный, ужасный пожар. Давным-давно. Ты помнишь, Жа- нетт?
Та покачала головой, встревоженно глядя на него:
– Отец.
– Пожар был такой страшный, – неуверенно продолжил он, –
– Нет, папа, смотри! – закричала Жанетт. Все гости вздрогнули, когда она дрожащей рукой указала на противоположную стену. Свеча упала на пол. И еще одна. Словно костяшки домино, все свечи попадали из подсвечников. Дым повалил столбом, а огонь принялся пожирать ковер с такой скоростью, будто он был пропитан маслом.
Пламя стало противоестественно огромным.
Гости повыскакивали из-за стола, вдруг оказавшись в кольце огня. Зеркальные стены отразили пламя, наполнив комнату слепящим светом, прежде чем все утонуло в сером дыму. Вокруг кашляли и кричали. Дэрон плеснул воды из своего нетронутого стакана на салфетку и прижал к носу и рту. Жанетт прижималась к отцу, крича и пряча лицо у него на плече, а сам мэр кричал прислуге, чтобы несли одеяла. Заливали огонь. Открыли окна.
– Нет… Не открывайте окна!
Глаза Дэрона уже слезились от дыма, но он увидел, как Каллия на другом конце стола срывает перчатки с рук.
– Вы все, задержите дыхание!
Что-что сделать?
Дэрон прижал влажную ткань ко рту, пытаясь что-нибудь придумать. Остальные волшебники просто паниковали. Он сам боялся даже осмотреться – везде были зеркала. Дэрон сжал кулак от досады. В лучшие времена он мог сотворить небо где угодно и пролить из него воду. Теперь же в комнате, полной огня, его голова отказывалась работать. Он был беспомощен.
Но не Каллия. Сквозь завесу дыма Дэрон увидел, что она стоит, словно боец, который изучает противника. Затем Каллия раскинула руки в стороны и вверх, как будто на нее снизошел какой-то дух, и резко выпрямилась.
Внезапно воздух в комнате сменился пустотой.
Ни звуков, ни запахов.
Ни жара, ни дуновения.
Хотелось вдохнуть, но Дэрон сдержался. Болван Йозев попытался втянуть воздух и повалился на стол. Бокалы и приборы полетели на пол, но у Дэрона были заложены уши.
Прошло то ли несколько секунд, то ли несколько часов – без воздуха время тянулось медленно. В груди становилось все теснее, но уголком глаза он увидел, как пламя быстро тает и отступает, пока от него не остается один дым. Словно дирижер, Каллия раскрыла ладони, и окна распахнулись.
Волшебница тут же согнулась пополам. Ее грудь тяжело вздымалась.
Гости постепенно приходили в себя, откашливаясь и судорожно вдыхая свежий уличный воздух. Один из волшебников подошел к Йозеву, который все еще лежал на столе. Его губы дрожали.
– Во имя Зароза, – выругался мэр, разинув рот. – Что вы сделали?
– И что самое главное, – встрял Эразмус, – кто вас такому научил?
– Представление окончено, – рявкнул ассистент
Как и все остальные, Дэрон хотел услышать ответы. Каллия выпрямилась, ее губы покривились, готовые возразить, но в это же мгновение она покачнулась и упала, так ничего и не сказав.
Все вокруг снова пришло в движение. Дэрон кинулся к другому концу стола, охваченный дикой паникой, отбрасывая в сторону стулья и отталкивая людей, а потом замер, не понимая, что за сила потянула его к ней.
Он велел себе не лезть, молча наблюдая, как ассистент волшебницы бережно опустил ее на пол, повторяя ее имя и шипя на всякого, кто пытался к ней прикоснуться.
Но Дэрон не мог не заметить, как красиво выглядела Каллия в своем длинном черном платье, лежа среди подпалин, окружавших стол черным ореолом.
12
– Я в порядке! – рявкнула Каллия, когда Аарос спросил о ее самочувствии. В который раз. Она только что очнулась после того, как он принес ее в номер и плеснул водой в лицо. Дым продолжал душить ее, вытесняя все остальные вкусы и запахи. Мышцы дрожали и ныли от каждого выдоха.
Такого провала у нее еще никогда не было. Ее магия справилась, но вот она сама? В следующий раз, когда ей придется встретиться с этими людьми, они будут смотреть на нее с жалостью и злорадством. Это так по-женски – упасть в обморок перед лицом опасности, подумают они. Обычная слабая девушка.
Ее пальцы терзали растрепанные края лоскута, который она хранила в сумочке. Опасаясь порвать его, Каллия бросила свое сокровище на туалетный столик.
Никто не должен видеть ее в таком состоянии.
– Что-то не похоже. – Аарос прислонился к столу, будто готовый в любое мгновение сорваться с места, если она снова упадет. – Куда ты собралась? Уже поздно. Тебе бы лечь…
– Я не собираюсь ложиться. – Ее постепенно наполняла усталость. Не такая, как после целого вечера на сцене, но убрать весь воздух из комнаты – это далеко не самый простой фокус. И она никак не могла успокоиться. Каллия сама не заметила, что двигается, пока не остановилась у двери, вцепившись в ручку. – Мне просто нужно немного времени.
Наедине с собой.
Она думала, что за годы жизни в Доме ей хватило одиночества, но только так она чувствовала себя в безопасности. Без чужих взглядов и голосов. Без необходимости улыбаться и притворяться.
Не прощаясь, Каллия скользнула за дверь и прижалась к ней ухом с другой стороны. Голова гудела. После паузы раздались нерешительне шаги Аароса. Он покинул общую комнату и прикрыл за собой дверь.
С губ Каллии сорвался вздох облегчения. Она прислонилась к двери, пытаясь унять пульсирующую боль в висках, и провела руками по лицу. На пальцах остались тусклые следы черно-красного макияжа. Он растекся, когда Аарос плеснул ей в лицо водой, но уже не было смысла волноваться о таких мелочах. Как и расхаживать по комнате в испорченном платье, пропахшем дымом и пеплом.