Где оживают грёзы
Шрифт:
Падение стало для нее встряской, а то, что вылетело из цилиндра, только усугубило ситуацию. Кто бы ни заставил зал дрожать, это была не Каллия, и этих жутких птиц тоже вызвала не она.
Такое мог подстроить кто угодно.
Завистливый соперник. Обиженный судья.
– Какие многообещающие таланты мы сегодня наблюдали среди господ волшебников! В Академии братьев Вальмонт их прекрасно обучили, – услышала обрывок разговора Каллия. Внешний вид говорившего не уступал суровости его тона. – Но эта девчонка… Привела циркачей? И все эти танцы?
– Это было уже чересчур, –
Каллия прикусила язык. После выступления она слышала осуждающий шепот за спиной так же часто, как похвалу, и, как бы ни старалась не обращать внимания, это ее задевало. Каллия и так уже тлела, как фитиль. Еще немного, и она взорвется.
– Судя по вялым аплодисментам, я бы сказал, что этим волшебникам есть чему поучиться у танцовщицы.
В разговор вклинился новый голос. Демарко, как всегда с каменным лицом, держал в руке почти опустевший бокал. Когда собеседники осознали, кто им возразил, то побледнели и поспешили удалиться. Демарко отсалютовал им бокалом на прощание, а потом заметил, что Каллия смотрит на него.
Кровь прилила к ее ушам. Его взгляд был тяжелее раскаленного железа, прямо как в ту секунду, когда он показал поставленную ей оценку: четыре. После жалких цифр, доставшихся ей от остальных, она сначала обрадовалась, а потом разозлилась. Четыре! Из возможных пяти. Ее выступление показалось ему достойным высокой оценки, но не высшей. Эта четверка почему-то задела ее сильнее, чем злорадная единица от мэра.
Четыре. Эта неидеальная цифра не давала ей покоя.
Каллия готова была подойти к нему и потребовать объяснений, но не успела. Он отвел взгляд, допил остатки вина и отвернулся к бару.
– Смотри, это же мальчишка из семьи Покровителей. Я бы все отдала, чтобы снова увидеть его на сцене!
За спиной у Каллии стояли две пожилые дамы в усыпанных камнями нарядах – явно неместные. Они косились в сторону бара, прячась за кружевными веерами-полумесяцами.
– Как думаешь, он нашел себе кого-нибудь?
– А ты что, для подруги интересуешься?
– Ой, острячка. – Старушка стукнула подругу веером. – Мне просто любопытно. Его давно не видно в газетах.
– Его и в обществе-то не видно! Уж сколько лет прошло. Пора бы ему начать жить дальше.
– Не будь такой черствой, Селия, – с укором цокнула языком первая. – Какая жалость, что с его ассистенткой так вышло. Эти двое явно любили друг друга.
– Может, не так уж и любили, – прошептала вторая. – Выглядит он совсем недурно.
Дамы, продолжая хихикать, направились к бару, будто желая поближе рассмотреть предмет своих сплетен. Каллия готова была последовать за ними, но ее голова вдруг резко загудела, пульсируя.
Это все от слабости. Ей было дурно с тех самых пор, как она сошла со сцены, и немудрено, после таких-то фокусов. Вечная борьба с собственным телом.
Каллия пошатнулась, но кто-то подхватил ее под локоть.
– Аккуратнее. – Ааросу с трудом удавалось удерживать и цветы, и ее. – Пора закругляться?
Боль пульсировала в висках, соглашаясь с этим предложением, но Каллия не смела показать
– Да, вечеринка скучновата, и вечер у нас был непростой.
– Это верно. – Его плечи расслабились, и от этого легкого движения из букетов выпало несколько лепестков. – Что планируешь делать со своим новым маленьким садом?
– Просто… – Каллия погладила нежные лепестки, жалея, что не может оставить все себе, как в Доме Адского Пламени. Но не стоило напоминать себе о прошлом, сохраняя старые привычки. – Просто отнеси их консьержу. Пусть выбросят или расставят по отелю. Ему не помешает немного красок.
Аарос наморщил лоб.
– Не уверен, что в отелях так принято, но я схожу.
У нее не было сил даже на то, чтобы покраснеть. Она раньше не бывала в отеле, так откуда ей было знать? А еще ей никогда прежде не приходилось развлекать гостей после окончания шоу. Это тоже было непривычно. Каллия никогда не подумала бы, что ей надоест выслушивать похвалу, но через несколько часов это занятие и впрямь превратилось в утомительную работу. Зароз, как же она устала. Даже губы не слушались, измученные улыбкой. Ночь уже давила на нее, так что Каллия без малейшего зазрения совести оставила вино и скользнула к выходу, не обращая внимая на тех, кто выкрикивал ее имя или касался руки, желая удержать для очередного разговора. Ей хотелось поскорее остаться одной и свернуться клубочком в кровати.
– Мошенница.
Чье-то шипение заставило Каллию остановиться на первой ступеньке лестницы. У нее за спиной, прислонившись к широким мраморным перилам и прожигая ее мрачным взглядом, стоял один из молодых волшебников – Ив.
– Прошу прощения?
– Ты все прекрасно слышала. – Пошатываясь, он обошел ее и встал на ступеньку выше, обдавая Каллию кислым после вина дыханием. – Сначала сделала так, чтобы один из участников исчез, потом нарушила правила, а теперь расхаживаешь с таким видом, будто здесь все твое? Такую, как ты, вообще нельзя было пропускать на соревно- вания.
Каллия с трудом удержалась от презрительного смешка. Не следовало тратить время на этого болвана, но это слово ее задело. «Мошенница».
– Изумительно, – с улыбкой процедила она. – Я просто поражена.
Ив помедлил.
– Чем поражена?
– Твоим хрупким самолюбием. – Ее лицо посуровело, а взгляд стал ледяным. – Я не нарушала правила. Моя победа была честной и справедливой. То, что твое выступление оказалось посредственным, не дает тебе права вымещать злобу на мне.
Тот разинул рот.
– Да как ты смеешь так со мной разговаривать?
– А ты со мной? А теперь прочь с дороги, пока не разозлил меня по-настоящему.
И пока остальные не заметили. Ей было бы все равно, если бы все присутствующие увидели, какой он осел, но соревноваться с ним она предпочитала на сцене. Что бы он ни сказал, Каллия отказывалась глотать наживку на виду у всех.
Ноздри юнца начали раздуваться.
– Забавно, как ты строишь из себя невесть что безо всякого на то повода. Таких, как ты, я видел только в секретных клубах и барах. Вот там вам всем и место.