Где розы, там шипы

Дейн Люси

Но вообще он кривил душой, уверяя себя, что все это уже было. В том-то и дело, что ничего подобного с ним еще никогда не случалось. Чтобы, едва увидев девушку, он остолбенел? Не было такого. И чтобы сразу родилась уверенность, что это именно та, кого он подсознательно искал все сознательную жизнь? Такого тоже не случалось.

Вот и выходит, что, с одной стороны, не стоит идти на поводу у эмоций, бредовых идей и навязчивых мыслей, а с другой — просто зло берет, как только угораздило проворонить шанс, который, возможно, подарила сама судьба!

Сэнди

прерывисто вздохнула, гладя на себя в небольшое зеркало, висящее над умывальником в крошечной туалетной комнате библиотеки. В который уже раз за последние дни она спросила себя, как у нее хватило смелости решиться на такую кардинальную перемену стиля.

Могла бы и не спрашивать, ответ был известен: к переменам ее подтолкнули эротические фантазии, навеянные Джоан Пирсон, автором романа «Страстоцвет».

Но сейчас Сэнди понимала, что все это было вторично, жажда перемен возникла не на пустом месте. Никакая Джоан Пирсон и никакой роман не оказали бы на нее влияния, если бы для этого не нашлось основы. Если бы Сэнди до чертиков не наскучила собственная тусклая внешность и такой же образ жизни. Скромное существование деревенского библиотекаря.

В очередной раз вздохнув, Сэнди механически поправила асимметричную челку — модную деталь обновленной прически, придавшую лицу непривычное очарование. Даже несмотря на всю субъективность восприятия, Сэнди могла бы с определенностью сказать, что в ее внешности прибавилось эротичности.

— Ну и что толку? — пробормотала Сэнди, будто обращаясь к собственному отражению. — Где красавец-любовник, умопомрачительный секс и тому подобное? Где настоящие перемены? Да, внешне я изменилась, но дальше что?

Она снова вздохнула. Справедливости ради стоило отметить, что красавец на ее горизонте все же возник, причем в тот же день, когда она решилась на перемены. Но любовником так и не стал. Вспыхнувший было обоюдный интерес угас в ту самую минуту, когда новый знакомый получил по телефону какую-то важную, по его словам, информацию. После чего его как ветром сдуло.

Сэнди мрачно усмехнулась. Что для мужчины может быть важнее общения с приглянувшейся женщиной? Хотя, если упомянутый мужчина профессор…

Значит, я чересчур преувеличиваю собственную привлекательность, уныло констатировала Сэнди. Иначе никакая информация, будь она хоть трижды важна, не увела бы от меня Нолана Пирса.

Но думая так, она понимала, что грешит против истины, потому что перемены в ее внешности не остались незамеченными. Прежде всего соседями, которые, как известно, в деревне весьма наблюдательны. Разумеется, от их острого глаза не укрылись произошедшие с Сэнди перемены.

Миссис Партридж, соседка справа, просто руками всплеснула, увидев возвращающуюся из города, нагруженную пакетами Сэнди.

— Детка, ты ли это? Глазам своим не верю!

Так и знала, подумала в тот момент Сэнди. И почему мои соседи настолько предсказуемы?

— Конечно же я, миссис Партридж, кто же еще… Вот,

решила немного развеяться, а то все библиотека — дом, дом — библиотека… — добавила она заранее заготовленную фразу.

— Молодец, девочка! — Внимательно оглядев Сэнди с головы до ног, миссис Партридж восхищенно прищелкнула языком. — Просто королева! Юбка, кофточка, туфли… Одно слово — прелесть! И все так тебе идет… Боже мой, а что ты сделала с волосами?!

Сэнди на миг задумалась, прикидывая про себя, как следует оценивать последнее восклицание — как восторг или как его противоположность — затем осторожно спросила:

— Вам… не нравится?

Миссис Партридж замахала руками.

— Что ты, детка, наоборот! Ты так преобразилась… Эта челка… Почему ты раньше ее не носила? С ней тебе гораздо лучше. — На минутку умолкнув, миссис Партридж печально покачала головой. — Жаль, что бедняжка Рут не увидела тебя такой.

Этой фразы Сэнди тоже ожидала. Миссис Партридж частенько произносила нечто подобное с тех пор, как не стало Рут Коллфилд, ее приятельницы и бабушки Сэнди.

Бабушка Рут скончалась минувшей осенью. Старушка страдала от стенокардии, поэтому ее смерть ни для кого не стала неожиданностью, но из-за этого не перестала быть грустным событием.

Сэнди переживала, наверное, больше всех. Хотя ее отец, сын Руг, тоже был мрачен и украдкой утирал слезу. Как восприняла смерть свекрови мать, Сэнди не знала. Ее мать не приехала на похороны, потому что не на кого было оставить хозяйство. Родители Сэнди тоже жили в древне, правда за много миль от Беррисвилла.

Так уж вышло, что из всей семьи именно у Сэнди сложились наиболее близкие и доверительные отношения с бабушкой Рут. Потому-то она и не стала раздумывать, получив от старушки предложение переселиться к ней в Беррисвилл. Здоровье бабушки Рут ухудшилось, она нуждалась в помощи, и наилучшим вариантом для нее являлось постоянное присутствие рядом близкого человека. Так Сэнди стала жительницей Беррисвилла, благо в местной библиотеке открылась вакансия.

А потом…

Потом случилось неизбежное — бабушка Рут отошла в мир иной. Когда распечатали завещание, выяснилось, что все, чем владела, она оставила любимой внучке. Так Сэнди стала владелицей дома в Беррисвилле…

— Думаете, бабушке Рут понравилось бы, как я выгляжу? — обронила Сэнди.

— Уверена, детка! Просто уверена.

— Возможно, вы и правы, миссис Партридж. Как бы то ни было, спасибо на добром слове.

На том беседа с соседкой справа завершилась. Однако был еще сосед слева, мистер Стивенс. И был Джеки Джекс, которого прежде назвали бы деревенским дураком — многие так, по старинке, и называли, — но сейчас для подобных людей изобрели более корректное определение. Разумеется, Сэнди знала это определение и прежде, но здесь, в деревне, впервые услышала его от самого Джеки Джекса. Перехватив ее как-то возле библиотеки, где он частенько околачивался не без тайной надежды на встречу, Джеки Джекс гордо заявил: