Где-то в Краснобубенске... Рассказы о таможне и не только
Шрифт:
Брезгливо отодвинув от себя бумажную стопку подальше, Михаил Владимирович, блаженно урча, в очередной раз запустил мизинец в левое ухо и принялся круговыми движениями осваивать новую партию добычи. И в тот самый момент, когда его палец углубился в ушную раковину на максимально возможную глубину, дверь в кабинет со стуком распахнулась, и на пороге показался разъярённый Ленинид Агафонович Исикевич. Михаил Владимирович дёрнулся от неожиданности и достал палец из уха с некоторым опозданием.
— Михаил Владимирович! —
Гагаев уже успел овладеть собой.
— Стучаться полагается! — строго сказал он. — Когда входите в кабинет начальника!
— Извините! — отмахнулся Исикевич. — Прошу вас повлиять на личный состав! Иду я только что по залу «прилёта», а там наши инспекторы прямо на досмотровом столе в карты режутся! Красота, Зайцев и этот орангутанг Макарский! Я им говорю — совсем с ума посходили! Хотя бы в дежурку с картами спрятались! А Красота мне отвечает — мы бы, говорит, спрятались, но сейчас рейс сел из Доминиканы. Скоро пассажиры пойдут, надо оформлять. А чего на Доминикане оформлять? Плавки грязные да купальники! Там же одни туристы!
— Ленинид Агафонович, — веско заметил Гагаев. — Вы, как-никак, заместитель начальника отдела. Надо было отдать приказ прекратить игру!
— Я отдал! — голос Исикевича сорвался на визг. — А они меня послали!
— Куда послали? — опешил Михаил Владимирович.
— Далеко! — верещал Исикевич. — Не мешайте, говорят, игре! У нас деньги на кону стоят!
— Ай-яй-яй! — притворно возмутился Гагаев. Своих подчинённых он не любил, но Исикевича он не любил значительно больше. Любая весть об унижении Ленинида Агафоновича целебным бальзамом проливалась на его душу. — Успокойтесь! Сейчас кофеёчку выпьем и пойдём разбираться.
Гагаев знал, что Исикевич мнит себя великим ценителем и знатоком этого благородного напитка, поэтому специально для него держал в столе банку отвратительнейшей растворимой смеси, ничего общего с кофе не имеющей. Пока Ленинид Агафонович не успел придумать какой-нибудь предлог для отказа, Гагаев скоренько поставил перед ним грязноватую кружку с отломанной ручкой, щедро сыпанул в неё растворимой смеси, которую тут же залил остывшей водой из электрочайника.
— Угощайтесь! — Михаил Владимирович, приторно улыбаясь, пододвинул кружку поближе к Исикевичу. Тот с опаской взял сей сосуд двумя пальцами и понюхал содержимое.
— Пейте, пейте! — поощрительно почмокал губами Гагаев. — Очень вкусно!
— Нет, это не кофе! — Ленинид Агафонович презрительно выпятил нижнюю губу.
— Да ну! — удивился Гагаев. — А на банке написано — натуральный, понимаешь, растворимый… Мне, Ленинид Агафонович, дорогой кофе не по карману, так что…
Испугавшись обвинения в коррупции, Исикевич тут же схватил кружку и принялся лихорадочно отхлёбывать вконец остывшую бурду. Михаил Владимирович наблюдал за своим заместителем
Тем временем, пассажиры, прибывшие из Доминиканы, получили свой багаж и нестройной галдящей толпой устремились на выход.
— Пойду, встану на «зелёный», — проговорил инспектор Красота.
— Куда! — возмутился Вова Макарский. — А доиграть?
— Совсем ты, Вова, совесть потерял! Пассажиры-то пошли уже! — укоризненно покачал головой Красота. Ему сегодня явно не везло в карты. — Работать, б…, надо, а не в игры играть! К тому же вот-вот Исикевич Гагаева приведёт. Вони не оберёмся.
— Это да! — тоскливо согласился Макарский и составил компанию Красоте в «зелёном» коридоре. Со вздохом отложив карты, к ним присоединился Зайцев.
Прибывшие из Доминиканы струились по «зелёному» коридору, стараясь всем своим видом показать суровым таможенникам, что при них не имеется ничего запрещённого к ввозу. Хмурый Красота верил не всем и, время от времени, заставлял наиболее подозрительных засовывать свои чемоданы в рентгенаппарат.
— Чего ты у них найти хочешь? — с лёгким раздражением поинтересовался Макарский.
— А вдруг? — парировал Красота и тут же обратился к невзрачному толстяку в цветастых шортах. — Будьте так добры, поставьте чемоданчик в аппарат!
Толстяк, изобразив внезапно поразившую его глухоту, попытался проскочить мимо. Не тут-то было!
— Алё! — с Красоты моментально сошёл тонкий слой любезности. — Чемодан на ленту ставим!
Толстяк обречённо бухнул чемодан на транспортёрную ленту, которая медленно засосала его (в смысле, чемодан) вовнутрь рентгенаппарата. Красота уставился в монитор.
— Уважаемый, а что это у вас в багаже как-будто брикеты какие-то?
— Это кофе. Кофе у них там хороший продаётся, — вспотел толстяк. — Разве нельзя везти?
— Давайте отойдём, — предложил Красота. — Вот сюда, к досмотровому столику. Открывайте.
Чемодан оказался полупустым. Пара полотенец, пляжные тапочки.
— Кофе, значит? — Глеб цепко ухватил один из трёх плотно упакованных в серую бумагу брикетов, притаившихся под полотенцем. — Заяц, б…, дай-ка свой ножик! Та-а-ак, посмотрим… А что это у вас гражданин…
— Рыбаковс Алексейс, Литва, — подсказал Макарский, изучавший паспорт толстяка.
— А что это у вас гражданин Рыбаковс, — продолжал Красота. — Кофе белого цвета?
— Это не моё! — засуетился гражданин Рыбаковс. — Чемодан подменили!
— Негодяи! — посочувствовал Красота.
— Так, в чём дело! — к досмотровому столу подошёл Михаил Владимирович. Он пребывал в замечательном настроении. Выпивший целую кружку мерзкой отравы Исикевич, отпросился в сортир. После такого события Гагаев решил пожурить подчинённых за карты лишь слегка. Ну, чтобы служба мёдом не казалась.