Где-то в Курляндии

Исаченко Сергей Максимович

Герасимович всю дорогу расспрашивал старшего сержанта о боях, о том, сколько он убил фашистов и какие имеет награды. Виктор еле успевал отвечать. А когда над головами пролетали снаряд или мина и разрывались невдалеке, Герасимович поспешно падал на землю и лежал неподвижно. Потом вставал, виновато оглядывался на товарищей и, стряхивая снег, говорил, мешая белорусские и русские слова:

–  Страляе, хвароба ему в бок…

Притолюк держался спокойнее и по-прежнему помалкивал, а Чистяков тихонько насвистывал мотив «Катюши».

В отделении новичков приняли хорошо.

Митрофанов усиленно занялся их обучением. Но учить долго не пришлось. Через три дня начались ожесточенные бои.

* * *

Первыми нанесли ощутимый удар по противнику наши артиллеристы.19 ноября они произвели сильный огневой налет на вражеские позиции, отметив тем самым первый День артиллерии, который был незадолго перед тем установлен Указом Президиума Верховного Совета СССР. А на следующее утро в бой вступили стрелковые подразделения.

Наступление развернулось на всем участке дивизии. Продвижение было медленным, так как гитлеровцы сильно укрепили свою оборону, насытив ее огневыми средствами, в том числе вкопанными в землю танками. Но наши полки взламывали оборонительные сооружения и неуклонно пробивались вперед. За первых два дня наступления они продвинулись на 8 - 10 километров и освободили свыше пятидесяти населенных пунктов.

На третий день боев рота Семенюка подошла к опорному пункту противника, прикрывавшему большое село. Это был участок главной позиции вражеской обороны, оборудованной четырьмя линиями траншей. Утром после артподготовки предстояла атака.

…Отделение Митрофанова расположилось на исходном рубеже для атаки, в низкорослом кустарнике. Виктор лежал в наскоро отрытой ячейке и наблюдал за местностью. Сразу после кустарника - поляна, за ней высотка, на склоне которой виднеются вражеские траншеи, вглубь идут хода сообщения. А дальше - село, в центре которого выделяется каменный дом волостного управления, левее его - церковь с разбитой колокольней. Направление атаки отделения как раз на церковь.

По данным разведки, в населенном пункте - крупный гарнизон противника, много огневых средств. Подступы с нашей стороны открытые, лишь слева вдоль ручья до самого села тянется кустарник.

–  Да, сложновато будет атаковать, - говорит Митрофанов, и бойцы отделения, расположившиеся с обеих сторон от него, поворачивают головы к командиру.
– Исход боя решит стремительный натиск. Нужно не дать врагу опомниться после артиллерийского налета, ошеломить его внезапным ударом, ворваться в траншею, истребить уцелевших гитлеровцев и сразу же двигаться дальше. Направление - церковь.

–  А на церкви, видать, пулеметы, - высказал предположение Герасимович, лежавший справа от старшего сержанта.

–  Их подавят артиллеристы, - успокоил бойца Митрофанов, - а если нет, то это будет цель номер один для наших пулеметчиков. Главное, товарищи, - продолжал отделенный, - быстрее вперед. Не оглядываться и не задерживаться.

Артиллерийская подготовка длилась ровно полчаса.

И как только огневой вал передвинулся в глубину, в едином порыве поднялись в атаку стрелковые подразделения. Противник отвечал огнем вначале слабо, но по мере приближения атакующих к его первой траншее огонь усиливался. То тут, то там оживали огневые точки врага. Их сразу же подавляли полковые артиллеристы, двигавшиеся в цепи наступавших. Расчеты на руках тащили пушки и били в упор по пулеметным гнездам противника.

Отделение Митрофанова наступало под прикрытием кустарника, что тянулся вдоль ручья. Беспрерывно трещали автоматные очереди, гулко били прямой наводкой пушки.

–  Не задерживаться, вперед, - командовал старший сержант. Рядом с ним бежал, тяжело переставляя ноги и поливая траншею огнем из автомата, Герасимович.

Внезапно с колокольни ударила длинная пулеметная очередь.

–  Живой, фриц-то, - зло выкрикнул Герасимович и плюхнулся на сырую от растаявшего снега землю. Залегли и другие бойцы. А Притолюк, глухо охнув, медленно повалился на бок. К нему пополз санитар.

–  Артиллеристы, заткните глотку фашисту на церкви!
– донеслась команда старшего лейтенанта Семенюка.

Тотчас расчет сержанта Дубровского, двигавшийся за отделением Митрофанова, послал один за другим два снаряда по колокольне. Ее верхушка окуталась дымом и пылью, пулемет замолчал.

Над поляной снова загремело «Ура!». Вот и первая траншея. Забросав ее гранатами, бойцы ворвались в траншею. Митрофанов побежал вправо, перепрыгивая через трупы гитлеровцев и завалы, образовавшиеся во время нашей артподготовки. Вдруг навстречу ему из-за поворота траншеи выскочил фашист в измазанной глиной шинели. Его автомат был нацелен прямо в Митрофанова. Виктор присел, в руках моментально ощутил слабость. «Не успеть, он выстрелит раньше», - пронеслось в мозгу, пока поднимал автомат. Но в это мгновение над ухом оглушительно хлестнула очередь, и фашист упал, а на Виктора чуть не свалился Герасимович.

–  Успел все-таки. Напугался сильно, думал, что убьет вас, пока я выстрелю.

–  Спасибо, друг, - сказал Митрофанов и быстро поднялся. Выскочил из траншеи.

Гитлеровцы убегали по ходу сообщения во вторую траншею. Но не успели они развернуться для ведения огня, как наши бойцы уже забрасывали их гранатами. Многоголосое «Ура!» катилось все дальше.

У самой церкви пришлось залечь. Из-за ограды открыл огонь пулемет.

–  Пулеметчик Кабанов, подавить!
– скомандовал Митрофанов.

Низкорослый, но крепко сложенный Кабанов вместе со вторым номером солдатом Совой быстро пополз к ограде. Герасимович и Чистяков прикрывали их огнем из автоматов. Подобравшись к ограде и заметив, откуда бьет вражеский пулемет, Кабанов и Сова несколькими меткими очередями заставили его замолчать.

А в это время соседние подразделения уже овладели зданием волостного управления. Вскоре весь населенный пункт был очищен от противника.

Отделение Митрофанова истребило свыше трех десятков фашистов, захватило много оружия. Автоматы, гранаты горкой лежали тут же у ограды.