Где-то в Курляндии
Шрифт:
К бойцам подошли командир роты и замполит полка майор Завьялов.
– Ну, как дрались?
– спросил Завьялов.
– Много потерь?
– Задачу выполнили, товарищ майор, - ответил Митрофанов.
– Дрались они храбро, - сказал старший лейтенант Семенюк.
– Митрофанов и новичков научил хорошо воевать.
– Молодцы, - произнес Завьялов и добавил, обращаясь к командиру роты: - Готовьте представления к наградам.
На следующий день гитлеровцы начали контратаки, пытаясь вернуть утерянные позиции. Бои продолжались несколько дней, то затихая, то разгораясь с новой силой.
21
Чтобы задержать наше наступление, гитлеровцы ввели в бой две пехотные и одну танковую дивизии. По мере того как все туже затягивался мешок, в который попала курляндская группировка противника, сопротивление ее становилось более и более упорным, 198-я стрелковая дивизия заняла оборону на участке Курсиши - Пампали, недалеко от реки Венты/
3
Несколько недель подряд рота старшего лейтенанта Привалова не выходила из боя. Было трудно: то взламывали вражескую оборону, то отражали яростные контратаки противника.
В середине января 1945 года, когда немцы предприняли сильный контрудар, пытаясь вернуть утерянные выгодные позиции и улучшить свою оборону, у Привалова произошла памятная встреча. Его рота отбила четвертую за день атаку гитлеровцев и удержала занятый рубеж. Привалов был ранен в плечо. И когда санинструктор перевязывала его, в землянку вошел генерал. Это был командующий 42-й армией генерал-лейтенант Свиридов (к тому времени 198-я стрелковая дивизия перешла в состав 42-й армии). За генералом на ступеньках землянки остановились его адъютант и комдив.
Привалов сразу узнал Свиридова, хотя и видел его один раз - осенью 1941 года под Ленинградом. Тогда генерал вызывал пулеметчика Привалова к себе и благодарил за героизм в бою. Попытался было встать, но Свиридов махнул рукой - лежи.
– Так это и есть тот офицер, рота которого столь храбро дерется и не уступает нажиму крупных сил врага?
– повернувшись к командиру дивизии, спросил генерал.
– Наслышан о вашей роте. Молодцы!
Потом, приглядевшись к осунувшемуся лицу Привалова, произнес:
– Мне будто знакомо ваше лицо. Не встречались мы раньше?
– Встречались, товарищ командующий, - сказал старший лейтенант.
– Точно. Три года назад под Ленинградом.
– А-а, припоминаю. Тогда мне доложили, что на высоте остался один пулеметчик и сдерживает немецкие атаки. Вначале не поверил, но когда вас привели ко мне и сам потом побывал на той высоте, убедился, что так и было. Рад встрече. Что, серьезное ранение?
– спросил он у санинструктора.
– Да нет, товарищ командующий, - поторопился ответить Привалов.
– Рана в плечо неопасная. Разрешите остаться в роте?
– Нет, нет. В медсанбат. Поправляйтесь, потом вернетесь
– Товарищ генерал, - каким-то виновато-умоляющим голосом обратился старший лейтенант, - разрешите мне вместо награды на несколько дней домой съездить. Не дожидаясь полного выздоровления, в дороге долечусь.
Генерал пристально посмотрел на него.
– Что так домой захотелось?
– Мать у меня там, в Белоруссии. В конце сорок третьего освободил нашу деревню от оккупантов. А в прошлом году мать на меня с фронта похоронную получила.
– Как похоронную?
– Да под Нарвой дело было. Тяжело раненного, меня подобрали санитары из другой части, а в своей посчитали убитым. Очень хочется увидеть мать, товарищ генерал, да и помочь хоть немного.
– Хорошо, товарищ Привалов, подумаем. Вы заслужили.
– И обращаясь к комдиву, генерал распорядился: - Посоветуйтесь с медиками и доложите свои соображения.
Пожав Привалову руку, командующий сказал:
– Поправляйтесь. Новых успехов вам!
* * *
И вот через несколько дней Привалов едет в кратко-срочный отпуск на родину. Плечо еще побаливает, но врачи разрешили поездку.
Сборы недолгие. Фронтовые подарки и сухой паек - в вещмешке. Ранним морозным утром на попутной машине отправился до. ближайшей железнодорожной станции Мажейкяй. С ним едет, тоже в краткосрочный отпуск, старшина из автороты - земляк, из соседнего района.
Какие чувства владеют Андреем в это время - и не передать. Ведь около пяти лет не был дома. А сколько событий произошло за эти годы! Что увидит он в родных местах?
Из Мажейкяя на открытой площадке воинского эшелона добрались до Шяуляя. Регулярного пассажирского движения здесь, в прифронтовой полосе, по существу, не было. Комендант станции сказал, что поезд в сторону Даугавпилса будет только завтра. Устроились в гостинице. Днем ходили по городу, смотрели, как идет восстановление разрушенных зданий.
Назавтра местным пассажирским поездом выехали в сторону Даугавпилса. Отсюда уже ходил два раза в неделю настоящий пассажирский поезд до Орла.
Наконец Привалов в вагоне. Растянулся на полке. Какое блаженство очутиться в тепле и беззаботно дремать под мерный стук колес.
Народу в вагоне много - одни военные, в основном офицеры, едущие по разным делам. Но Андрей никого не замечает. Мысли его уже дома. Как там дела в семье, как мать?
И пошли воспоминания - картины далекого детства, уже полузабытые, и более поздние - предвоенные.
* * *
Семья Приваловых жила в деревне Кошелезке. Отец, мать, четверо детей. В 1929 году в деревне организовался колхоз - один из первых в Костюковичском районе. Председателем избрали коммуниста Алеся Привалова - отца Андрея. Он с жаром взялся за дело, и скоро колхоз окреп, стал примером для крестьян других деревень, которые тоже качали создавать сельхозартели.