Где ты, маленький "Птиль"
Шрифт:
Пилли, хвала небу, не почувствовала себя уязвленной, задумчиво сказала:
— Не знаю. Наверное, обычный вариант: заскок в голове у нас и прямой ход свежего взгляда со стороны. Многие полагают, что эта дрянь — никак не в городе, а зарыта в каком-то мрачном лесу. Полетели, уль Владимир, я отвезу вас в музей скульптур наших знаменитостей. Да, это свежий взгляд со стороны, а мы замордованы вечными и разными проблемами. Особенно теперь.
— А из чего они? Скульптуры?
— Из одного мягкого материала, который быстро застывает.
— У нас на Земле
— Ого! Ваши гении с третьим глазом?
— Некоторые знаменитости на Земле были такими, будто действительно имели еще один глаз, скорее всего, где-то внутри себя. Ну, полетели?
Я вскоре тоже вылетел и довольно быстро добрался до Ир-фа. Мне повезло — у него было часа полтора до какой-то экскурсии.
— Завтра мы с Ориком улетаем на несколько дней. Я думаю, Латор сам занесет вам корешки, вы уж простите.
Он положил мне руку на плечо, мол, ерунда.
— Уль Ир-фа, — сказал я. — Я на машине, время есть, давайте слетаем куда-нибудь, ну, на природу, посидим.
— А что, — сказал он. — Очень неплохо. Я готов.
Я «привез» его в клуб «Голубые крылья», но там было пусто, никого. Мы поднялись на середину вышки и сели на край доски, свесив ноги вниз. Чем-то мне это напоминало сидение с удочкой на пристани, на земной речке.
— Наверное, неловко об этом говорить, уль Ир-фа, — сказал я. — Но мне очень-очень жаль, что вы из-за той травмы с рукой перестали водить корабли в космос. Вы же любите космос!
— Здесь дело не в этом, мальчик, — сказал он, вздохнув, — не в руке, хотя травма была и остается.
— Корабли же ходят на автопилоте, — сказал я.
— Это придирка, мол, может быть такая ситуация, когда командир корабля обязан взять управление в свои руки буквально. Но я и мог бы это сделать, травма мне не мешала. Врачи специально дали неверное заключение.
— А за что? Вот гады.
— За разнес. Но их «доконало» одно мое выступление на совещании деловых и летных кругов. Я позволил себе сказать, что мы обираем обе Тиллы. Кто-то зло сказал, уж не предлагаю ли я помочь Тиллам или тем более моро создать цивилизацию. Я им возразил, что моро цивилизации не хотят, а на Тиллах глупо ее создавать искусственно.
«Да она им и ни к чему, — сказали мне. — Они ленивы».
Я сказал им, что я о другом: мы очень многое берем, редчайшие металлы и сколько угодно, а даем практически ноль.
«Нужны им эти металлы», — возразили мне.
«Возможно, и нет, — сказал я, — хотя вдруг и понадобятся, они принадлежат им, и это трудно оспорить».
«Но они расстаются с ними с огромной легкостью».
«Ну, что ж, — сказал я. — Это верно. Но мы должны с легкостью — не с легкостью давать им что-то эквивалентное».
«Это очень дорогие металлы, — возразили мне. — Их эквивалент — высшая техника, которая тиллитам не нужна».
«И пусть, — сказал я. — Пусть это будут предметы быта».
«Вы что, смеетесь? — сказали они. — Если исходить из эквивалентного обмена, то, учитывая
«Почему?» — спросил я, понимая при этом, почему и для кого.
«Да потому, что горы всяких чашек — это тысячи дорогостоящих рейсов на Тиллы. Это наш проигрыш».
Этого я и ждал.
«Вот это и было бы подлинным балансом», — сказал я.
«Как прикажете вас понимать?»
«Вы же не меняетесь с ними, а отбираете у них редкие металлы. Дебаланс в их пользу — за ваш произвольный отбор».
«Вздор. Они им цены не знают, и они им не нужны».
«Но это уже не ваша забота, — сказал я. — Юридически — это их металлы». …Этого-то выступления, с опорой на псевдотравму, они мне и не простили. И конечно, им не нравится моя дружба с моро.
Мне показалось, что Ир-фа говорит со мной, ребенком, так охотно, потому что его просто прорвало от долгого молчания, которое его гордость выбрала сама.
— Уль Ир-фа, — сказал я. — А будет война? И когда? Это вопрос дней или недель?
Он засмеялся:
— Где-то посерединке.
Мы помолчали.
— Я знаю все о размышлениях твоего отца о том, где эта адова машина. И о вчерашней проверке в клубе вашего сигнализатора на предмет реакции его на биополе геллов. По ощущению отец близок к истине. Вы многое сделали для нас буквально за несколько дней.
Я не знал, что сказать, потом спросил:
— Как мне вас искать, вдруг возьмут уля Орика и начнется заварушка? Он велел держать связь с вами. И моро.
— Связь обычная, если не возьмут и меня. Может, меня даже скорее. А,Пик не знает, что узкоглазый убит, да и про уля Орика он ничего не знает: видел-то его узкоглазый. А эти двое — а, Грип и а, Урк — «увязли» плотно. Летите спокойно. Можешь у Орика взять еще номера бойцов Трэга и Эл-ти.
Уль Ир-фа знал всё! А ведь ни я, ни Орик ничего ему не рассказывали. Да, политоры действовали, хотя в городе было спокойно. Я подумал, что, может быть, как фигура — Ир-фа посолиднее а, Тула и даже Орика, что он абсолютно бесстрашен, этот маленький седоватый политор с никакой должностью в жизни, если учесть, что раньше он бороздил космос.
Неожиданно Ир-фа схватил меня за руку и показал в небо, я глянул, обалдел, и тут же на нашу доску, на которой мы сидели, на самый краешек мягко «приземлилась», моментально убрав крылья, Финия с маленьким сынишкой на руках. Высший класс!
— Откуда вы, Финия?! — сказал я. — Мы давно здесь сидим. Вы летали, да, когда мы прибыли?
— И вовсе нет, — сказала она, смеясь. — Я тихонечко пришла в клуб, вижу — вы сидите. Так же тихо я надела крылышки и…
— Где, где вы взлетели?! — сказал я.