Где ты встречаешь рассветы?
Шрифт:
Из кабинки я выходила ещё более уверенная в себе, хотя некоторый тремор внутри ощущала. Удастся ли мне так же легко справиться с секретаршей?
Приёмная господина директора встретила меня молчанием, но не пустотой. Вдоль стены с обеих сторон длинного помещения сидели люди – видимо, тоже страждущие прикоснуться к Его величеству. Моё эффектное появление несколько оживило обстановку, а секретарша, высокая холёная блондинка, даже привстала мне навстречу.
Я свой шаг не замедлила.
– У себя? – холодно кивнула
– Да, но…
– Прекрасно!
Уже распахнув широко дверь, ведущую в кабинет директора, я услышала вдогонку испуганное:
– У него совещание…
Впрочем, это обстоятельство уже не смогло бы меня остановить, слишком далеко я зашла. Во всех смыслах.
Дверь за мной захлопнулась с грохотом, и все, кто сидел по бокам нескончаемо длинного стола, стоящего в середине просторного помещения, повернули ко мне головы. Ни одной женщины среди солидно одетых людей, которые рассматривали меня сейчас с изумлённым интересом, я не приметила. В самом дальнем конце стола высился мужчина средних лет с бородкой и синими глазами, который, подняв брови, смотрел на меня. В воздухе ещё летали оборванные звуки его слов.
– Простите за вторжение, господа, – я постаралась, чтобы мой голос не дрожал от волнения, – но у меня срочное дело, не терпящее отлагательств. Александр Сергеевич?
Я смотрела на главу стола, он несколько секунд глядел на меня, причём – я видела это очень хорошо – лицо его принимало всё более озадаченное выражение. Такое ощущение, что человек силился вспомнить, где он мог раньше меня лицезреть.
– Простите, – с лёгким недоумением выговорил он. – А вы…
– Василиса Микулишна Яхонтова, из Москвы!
Сочетание моих имени-отчества обычно действует на людей гипнотически, спасибо весёлым работникам детского дома, на чей порог много лет назад подкинули моего батюшку. И самому папе, конечно, тоже.
По кабинету пронёсся легкий гул.
Бородач нахмурился.
– Я не совсем понимаю…
– А я вам сейчас объясню! – пропела я, направляясь в его сторону.
Лица сидящих поочерёдно поворачивались вслед моему движению, кто-то даже присвистнул. Надеюсь, от восхищения. Платье, которое сегодня было на мне, однажды произвело фурор – правда, в других обстоятельствах и в другой компании.
К чести директора должна заметить, что моё приближение заставило его выйти из-за стола, и я сочла это хорошим знаком.
– Мне кажется, я вас знаю, только не помню, откуда… – он разглядывал меня, хмурясь ещё сильнее. – Обычно у меня прекрасная память на лица…
– Не то слово… – услышала я приглушённый шёпот рядом и улыбнулась.
По столу опять пронёсся гул – собравшиеся, видимо, подтверждали твёрдость шефской памяти.
– Даю честное слово: я никогда раньше не бывала в вашем прекрасном городе! – радостно воскликнула я. – Кстати, именно это обстоятельство и привело меня сегодня к вам, Александр
– Вот как? – он склонил голову набок. – Хотите, чтобы я провёл вам экскурсию по Арбузову?
– У вас удивительное чувство юмора, Александр Сергеевич! – рассмеялась я, вложив в свой смех максимум обаяния. – И я – в других условиях, конечно, – была бы весьма польщена вашим предложением, но увы, то, о чём я хотела у вас спросить…
– Я вспомнил! – вдруг перебил меня Милостивый. – Как я мог сразу вас не узнать!
– Серьёзно? – на этот раз пришлось удивиться мне. Неужели наше сходство со статуей так бросается в глаза?
– Серьёзней не бывает! – по его лицу пробежала тень. – Презентация коллекции Кларенс, пятнадцать лет назад, Москва, октябрь…
– Кларенс? – пробормотала я, вспыхнув. – Боже, какая же я тупица…
Развернувшись, я, провожаемая ещё более удивлёнными взглядами присутствующих, почти бегом направилась к двери. Но смыться мне не удалось – господин Милостивый оказался проворнее гостьи.
– Мне кажется, нам надо поговорить, Василиса Микулишна! – твёрдо заявил он, крепко прихватив меня у самой двери за локоть.
– Вы знаете, я совсем забыла, что тороплюсь…
– Прекрасно вас понимаю! – Он повернулся к остальным. – Господа, прошу меня извинить, срочные дела. Давайте перенесём наше собрание на завтра, часиков, скажем, на девять.
Я молча наблюдала, как гуськом, один за другим, солидные мужчины покидали кабинет директора, с жадным любопытством посматривая в мою сторону. Они даже предположить не могли, как я им в эту минуту завидовала!
Когда закрылась дверь за последним из них, я уже, подчинённая властной силе Милостивого, сидела в роскошном кресле, а сам хозяин кабинета, сложив руки на груди, нервно вышагивал перед моими глазами.
Я молчала, кляня про себя бронзовую девушку и собственное любопытство.
– Значит, Василиса… – бородач, наконец, угомонился и опустился в кресло напротив меня.
– Значит, Василиса, – согласилась я.
– А раньше у тебя другое имя было…
– Разве мы перешли на «ты»? – я подняла брови, всё ещё пытаясь сохранить самообладание.
– Давно. Пятнадцать лет назад.
– Много воды утекло с тех пор, – пожала я плечами. – Кстати, вам очень идёт бородка. Просто другой человек.
– Только не говори, что ты меня не узнала!
– Скажу. Хотя вы, кажется, в этом сомневаетесь.
Он помолчал, не сводя с меня пристального взгляда.
– Чай, кофе? Когда-то ты пила только чай… без сахара.
– А ещё на память жалуетесь! – усмехнулась я. – Кофе и покрепче. Две ложки сахара.
Он сорвался с места и, в два шага пробежав кабинет, распахнул дверь. С той стороны двери послышался женский писк. Любопытство – не порок.
– Светлана, две чашки кофе с сахаром и сообрази на свой вкус ещё чего-нибудь.