Где ты встречаешь рассветы?
Шрифт:
– Сначала ты объяснишь причину своего интереса, а потом… Что это?
Предполагая такой ответ, я уже подготовилась – быстро пролистав фотографии в своём телефоне, я открыла нужную и протянула мобильник Милостивому.
– Ну и? Что нового я должен тут увидеть? – он перевёл взгляд со снимка на меня. – Хотя постой-ка…
Я следила, как менялось выражение его лица, когда он с придирчивой внимательностью вглядывался в фотографию. Удивление, оторопь, недоверие…
– Это совпадение, – наконец, выдохнул
– Надеюсь, – мрачно сказала я. – Это я и хочу услышать от твоего скульптора!
– Обещаю, именно это и услышишь! – он бросил взгляд на часы. – Если мы с тобой поторопимся, то уже сегодня обо всём узнаем. Думаю, немного времени у нас ещё есть.
– А что, по вечерам господина художника отвлекать нельзя? Или он уезжает куда-то?
– Нельзя и уезжает… – туманно объяснил Милостивый, поднимаясь. – Идём.
Глава 5
Лачуга – а другого слова к этой жалкой хижине подобрать просто невозможно – поразила меня полным несоответствием с образом того дома, который должен принадлежать настоящему художнику и который я в своих фантазиях нарисовала, направляясь сюда. Невысокий покосившийся деревянный домик, который, казалось, чуть тронь – и он рухнет прямо тебе под ноги. В нём не то что жить, но и просто находиться опасно.
– Ты уверен, что не перепутал адрес? – спросила я у Милостивого, не отводя удивлённого взгляда от постройки.
– Уверен, – с сомнением протянул тот. – Этот район я очень хорошо знаю, неподалёку отсюда родился… Адрес-то тот, но вот что скульптор может жить в таких условиях, я не думал…
– Я вообще удивлена, что этот дом ещё не рухнул, ему же лет триста, не меньше! – я с возмущением посмотрела на своего спутника.
– А я-то тут при чём! Ты так говоришь, как будто я мэр или глава жилищного товарищества!
– Так ты же у нас меценат, а не мэр!
– Ну, не знал я, не знал, честное слово!
– Не знал он…
Ворча, я вылезла из автомобиля, не дождавшись, когда мне подадут руку. Вблизи домик выглядел ещё более жалким и каким-то ненужным, лишним. Рядом стоящие дома, старинные особняки, кои в Арбузове встречаются на каждом шагу, тоже, казалось, не радовались такому соседству.
От парадного крыльца остались лишь две ступеньки, изъеденные временем, а козырёк накренился так, что даже приближаться к нему было боязно.
– Надеюсь, не рухнет? – пробормотал Милостивый, подойдя к двери и опасливо посматривая наверх.
На его нерешительный стук никто не откликнулся, дом по-прежнему был тих и бесприютен.
– Никого нет дома? – предположила я. – Ты говорил, что он уехать собирался…
– Я вовсе так не говорил!
Мой спутник громче забарабанил по двери и даже присовокупил к кулаку удары ботинка.
– Как не говорил? – удивилась я. – Ты же сказал, что ему куда-то…
Мои
– Ну, кто ещё там? – к кашлю присоединился густой бас.
– Антон Иванович, откройте, это Александр Сергеевич Милостивый!
В замке что-то заскрежетало, заскрипело, и спустя несколько секунд дверь слегка приоткрылась. В доме было темно, поэтому в узкую щель мне удалось увидеть только блеск чьих-то глаз и длинный хрящеватый нос.
– Милостивый? – хрипло повторил хозяин дома, опять кашляя. Болеет он, что ли?
Я немного сдала назад.
– Он самый! – Александр улыбнулся.
– А чего случилось?
– Нам поговорить надо, Антон Иванович! Впустите?
– Поговорить? – обладатель длинного носа не торопился радоваться гостям. – О чём?
– О ваших работах!
– О каких ещё работах?
– О скульптуре сидящей девушки! – не выдержала я. – На набережной. Ваша ведь работа?
– А это ещё кто? – нос повернулся в мою сторону. – Ты кто?
– Не узнаёте? – нагло ответила я на грубый тон.
– Василиса, с ним так нельзя! – тихо прошипел Александр, дёргая меня за руку.
– Со мной тоже так нельзя! – взвилась я. – Послушайте, Антон Иванович, вы же культурный человек, а позволяете себе…
Я собиралась произнести разгромную речь, но дверь внезапно открылась настежь, и моему взору в полный рост предстал хозяин дома, невысокий лысый мужичонка лет шестидесяти пяти с жидкой бородкой и трясущимися красными губами. Его глаза, спрятанные под клочковатыми бровями, жадно ощупывали моё лицо. Я почувствовала даже какое-то физическое неудобство от этого внимания, как будто не взглядом меня касались, а ледяными пальцами.
– Как тебя зовут? – спросил он, не ослабляя хватки.
– Василиса, вы же слышали!
– Откуда ты тут взялась? – продолжал допрос странный человек.
– Из Москвы!
– Вот и проваливай обратно!
Ошалев от такого хамства, я растерялась и даже не успела ничего ответить, когда дверь, подчинённая решительному движению старика, стала закрываться. Не успела я – но Александр оказался сноровистее. Чёрный лакированный нос ботинка в последнюю секунду был втиснут между полотном двери и её коробкой.
– Антон Ива-анович! – укоризненно протянул Милостивый, качая головой. – Ну что за детский сад, а? Мы к тебе с добрыми намерениями, гостинцы вот принесли, а ты!
Он поднял вверх пакет, который всё это время держал в руке, и оттуда раздался весьма недвусмысленный звон чего-то стеклянного. Вредный старикашка потянул носом.
А я ещё сопротивлялась, когда Александр предложил купить в супермаркете эту гадость!
– Что у тебя там?
– Много чего, – улыбнулся Милостивый. – Ну что, впустишь нас?