Где валяются поцелуи. Париж
Шрифт:
– Может, не надо было тут? – развеселился таксист.
– А где же еще, кто еще мне сможет помочь?
– Может, кофе? – повторил математик. Рот его на мгновение принял форму лагорифмической линейки с крупными делениями из белых зубов. Он молча выключил радио. На экране замигало: 21.45. Тот помолчал немного, потом добавил: – Они веселят иногда, – указал он пальцем на радио, и те трое, будто в знак одобрения, в этот самый момент громко рассмеялись, расплескивая эфир.
– Покажите им еще раз палец. Мне кажется,
– Нет, он не настолько смешной, – усмехнулся водитель шутке девушки. – Умничать они тоже умеют, не сомневайтесь, они разбавляют своими глупостями мои серые цифры, – снова на автомате махнул он пальцем в сторону радио. В эфире снова заржали. Следом за ними таксист и его пассажирка.
– А с чего они у вас серые? – еле сдерживала она свой смех. – Ты же еще такой молодой вроде бы, – ткнула мужчину комплиментом.
– Можно и на «ты», раз вы так решили. А вас как зовут?
– Фортуна.
«Это настоящее имя или ник?» – не осмелился спросить Павел.
– Я – Павел. Значит, вы и есть та самая Удача?
– Да, она самая.
– Вы серьезно?
– Сейчас ведете себя как какой-то гаджет: вы действительно хотите закрыть программу, вы точно-преточно решили выйти? Удача сама идет вам в руки. А вы не можете ее до Парижа довезти.
– Я готов вас отвезти куда угодно.
– Мне не надо куда угодно, мне надо в Париж.
– Хорошо, Париж так Париж.
– Как-то вы быстро сдались, даже неинтересно стало.
– Идите тогда пешком. Через шесть месяцев и три дня дойдете. К тому же дождь, – запустил двигатель машины Павел, чтобы просушить от испарины окна.
– С одной стороны, с вами удобно, с другой – беспросветно.
– Бесперспективно, – снова к Павлу на ум вернулась пассажирка из «Лета».
– Называйте, как хотите.
– Так почему беспросветно?
– Через шесть месяцев мне уже надо выйти замуж за француза. За три дня уставшую с дороги, вряд ли кто меня поведет под венец.
Она вдруг представила себя, идущую по обочине жизни в свадебном платье, навстречу бежит француз, но встретиться им не дано, потому что двигаются они по разным сторонам обочины.
– Свадьба – это здорово! Как бы вы хотели выйти замуж?
– Один раз.
«Это правильно. Главное для девушки – хорошенько выйти из себя, а там уже и до свадьбы рукой подать», – вспомнил начало знакомства Павел.
– А зачем вам француз?
– Для имиджа.
– А имидж зачем?
– Хороший вопрос. А для чего человеку имидж? Это же как походка. Чтобы узнавали.
– А так не узнают?
– Узнают, но не так.
– А вы все время с пистолетом ходите, будут узнавать. Даже афиши появятся.
– Разыскивается?
– Да, разыскивается девушка с имиджем, возможны французы.
– Да, будь я с французом, вы бы вели себя иначе, потому что имидж и французская речь, и радио
– Нам? Вы решили, что мне тоже туда надо?
– Это же очевидно, достаточно посмотреть правде в глаза.
– Хорошо, но я не могу так с бухты-барахты, мне нужно составить маршрут. Короче, надо будет заехать домой. Взять паспорт, деньги, жену.
– А вы женаты?
– Да.
– Как интересно. Мне казалось, что вы одиноки. Не в моих правилах рушить чужое счастье. Извините, видимо, я ошиблась машиной. Меньше всего сейчас я хочу разбивать чью-то семью, – не могла остановить поток извинений Фортуна. – Никуда я с вами не поеду, – сдвинулась Фортуна к двери и следующим шагом решительно открыла дверь машины, чтобы выйти.
«Удача из-под носа уходит», – оглянулся всем корпусом на девушку математик. «Сидеть!» – скомандовал он про себя незнакомке.
– Шучу, я в разводе, давно.
– Разве этим можно шутить? Никогда не думала, что математики тоже умеют шутить, – остановила она порыв своего тела и закрыла дождь.
– А зря, думать полезно. Говорю вам как профессионал.
В зеркало заднего вида я увидел ее: «Что за штампы? Почему все мужчины считают себя профессионалами, а нас – любительницами, любительницами профессионалов», точнее ее губы, которые легко сели на шпагат, стоило только моему лицу показаться на горизонте. На меня никогда ни у кого не было такой растяжки.
– В этом городе всегда идет дождь, – вдруг водителю стало страшно, что удача может так легко уйти из рук, он снова останется один на один со своими единицами и нулями. Павел выжал сцепление, поставил первую, включив поворотник, и, поглядывая в боковое зеркало, начал выруливать на проспект.
– Просто он здесь живет, – уточнила тихо Фортуна.
– Не вам одной нравится здесь, – он переключился на вторую, потом сразу на третью.
– Вам тоже? За что вы так любите этот город?
– Он полон психов и идиотов, здесь весело, – словно в доказательство, он выжал газ до конца, потом поставил четвертую и проехал перекресток, когда «желтый» вот-вот должен был стать «красным».
– Вы псих?
– Что это вы себя сразу к идиотам приписали?
– Гоните как ненормальный и диагноз мне только что поставили – «больна».
– …не мною, – добавил Павел. – К счастью, люди встречаются больше положительные, за редким исключением, на которое я не обижаюсь, – бросил в зеркало взгляд на Фортуну, – к исключениям надо относиться как к исключениям, – снова зыркнул Павел в зеркало, – выучил и пиши их дальше без ошибок, чтобы они тебя не парили. Мужчины вообще не должны обижаться. Обиды – это женские безделушки. Ко всякого рода негативным явлениям стараюсь относиться абстрактно. Я не могу отвечать за паршивое настроение других людей.