Где же ты, Орфей?

Беляева Дария Андреевна

На путях стояли, вызывая тревогу, хотя я и знала, что поезда больше не ходят, шкафы с оружием. Оно смолисто поблескивало от искусственного света. Чем больше я присматривалась, тем очевиднее становилось, что мебель старая, явно притащенная с помойки на Свалке, а оружие было не только стрелковое, но и холодное. Я увидела даже несколько мечей.

Рыцари были сюрреалистической смесью клерков, отощавших заключенных и воинов. Мне захотелось засмеяться, а Орест только поцокал языком.

Над нашими головами вывеска, некогда называвшая

станцию, теперь гласила "До рассвета".

Все иные буквы были зачеркнуты. Интересный ребус. Наверняка, они долго подбирали нужную станцию и руководствовались не удобством. Впрочем, возможно их сеть раскинулась на много станций вперед и назад. Но что они тогда делали с другими вывесками?

Мы стали спускаться. Люди не обращали на нас внимания — одни что-то писали, другие дрались. Я слышала лязг мечей, но не решалась посмотреть. Я вдруг почувствовала себя мучительно неловко.

— Не стесняйся, — сказала Ио. — Рыцари созданы, чтобы защищать людей и служить не-живому королю.

Я не сказала, что не-живого короля еще нет, зато перед людьми Свалки лежит ясная перспектива стать неживыми. И очень хорошо, что я этого не сказала. Потому что как только мы спустились, откуда-то из темноты путей вышел Ясон. Он прохаживался рядом с дерущимися, легко уклоняясь от ударов мечей.

Ясона я сразу узнала. Я ни с кем бы не перепутала его.

На нем была ржавая, жуткая корона, сделанная из подручных материалов подручными средствами. Он носил ее с гордостью.

И, наверное, очень хотел передать.

Глава 10

У Ясона были такие глаза — светлые, острые, лезвие или рассветное небо, я так и не поняла. Тонкие губы его то и дело кривились в неприятной улыбке, обнажающей зубы. В нем было что-то подчеркнуто мужественное и воинственное, однако я видела перед собой и отличного манипулятора.

А еще, безусловно, Ясон был абсолютно искренен в том, что делал. Он правда боролся за нас. Это было важно и очень заметно. У него были глаза героя, а не злодея. И все же это был герой с темным прошлым и таинственным настоящим. Я смотрела на него, а он на меня, и его взгляд побеждал, я сделала шаг назад.

— Здравствуйте, — сказала я. Железная корона смотрелась на Ясоне в высшей степени иронично, словно он был клоуном, который напялил ее ради шутки, и вся его гордость тоже была какой-то гротескной.

Странный это был человек. Я таких прежде не видела. У него был шрам на шее, словно бы ему пытались отсечь голову. И не смогли.

— Ну, привет, — сказал он. — Пришла спасать человечество, потому что тебя одолел стыд из-за твоего благополучия?

— Да, — сказала я. — Меня часто одолевает стыд из-за моего благополучия. Пришла я не поэтому.

Он криво улыбнулся, вздернул уголок губ вверх, и я увидела еще один маленький шрам.

— Мне нравится, — сказал он. — Ты честна с собой. А что насчет меня?

— Что насчет вас?

Он отстранил меня

рукой, движение было сильное, но не болезненное. В каждом его действии была значительность, которой больше не было ни в истории, ни в жизни. Я сразу поняла, почему ему верит Ио, и мне не нужно было слушать его речей. Ясон выглядел так, словно правда знает, что делать. Никто из нас таким не был, наши родители, бабушки и дедушки не были такими. В мире вообще, возможно, больше не было никого, кто в чем либо уверен.

Но Ясон выглядел так, будто знает нечто важное. Словно он один будет действовать, пока все заняты бесплодной рефлексией конца всех веков.

— Вы очень внушительный, — сказала я.

— Спасибо, девочка. А ты, парень?

— Я — Орест. Пришел защищать девочку.

— Что ж, вполне по-рыцарски.

Ио протянула Ясону дневник. В его мужественной руке он смотрелся по-дурацки. Ясон напомнил мне любопытного отца, решившего почитать, что там у его дочери с мальчишками. Я обернулась к Ио и увидела, что она упала на колени. Ясон протянул ей руку, и она поцеловала его перстень с рубином. Камень был словно кровь.

Замершая капля боли, такой пронзительный и яркий. Как Ясон. Этот человек зачаровал меня.

Люди вокруг продолжали писать, и я подумала: надо же, клерки не обращают внимания на средневековый вассальный жест прямо перед ними. Я присмотрелась к тому, что они делают. Тощие люди, казалось, только писать и способные, водили пальцами по бумаге перед ними и что-то заносили в тетради. О, Андромеде бы тут, несомненно, понравилось.

Они расшифровывают, подумала я. Столов на платформе было около десяти, и за всеми шла кропотливая работа. Мисс Пластик не была единственной. Сколько же здесь, наверное, информации.

Ясон кинул какой-то тоненькой девчушке с большими, призрачными глазами дневник Мисс Пластик.

— Займись!

Она поймала его неожиданно ловко.

— Да, Рыцарь.

Хорошо, подумала я, что не Верховный Рыцарь. Иначе было бы совсем как в компьютерной игре, которую обсуждают во время перекура белые воротнички. Воротнички, впрочем, действительно были белые. На каждом здесь была снежно-сияющая одежда, и запах мыла перебивал все остальные запахи.

Теперь я подумала о монахах в скрипториях. Меня швыряло из далекого прошлого в невероятно отдаленное, картинка дергалась.

Ясон вдруг сел на край платформы и принялся болтать ногами, как мальчишка, которого не видит мама. Он похлопал по местам рядом с собой. Мы с Орестом сели по бокам от него. Ио встала с колен и направилась куда-то вглубь платформы, села на край стола к девушке с дневником Мисс Пластик и принялась что-то ей шептать. Девушка кивала, не отвлекаясь от работы, а потом спихнула Ио со стола, они обе засмеялись, некоторые посмотрели на них неодобрительно, словно только Ясону здесь позволялось говорить в полный голос. И, о, он пользовался этой привилегией.