Гедеон
Шрифт:
Аманда судорожно сглотнула.
— В кои-то веки ты оказался прав, и надо же было такому случиться, что именно сейчас! — как можно беспечнее произнесла она и попыталась улыбнуться, но безрезультатно. — Ну и что мы будем делать?
— Попробуем узнать, что происходит.
Пока они ехали, Карл изложил свой план. Все началось с этой проклятой книги. Значит, им тоже придется начать с нее. Понять, что там случилось на самом деле. Сперва надо будет выяснить, где именно. Узнать настоящее имя Дэнни. Если они его найдут, то смогут узнать, кто их преследует. Кто пытается их убить.
— Это мой единственный шанс, — сказал он. — Наш единственный шанс.
Аманда молча кивнула, и
Карл ждал в машине. Они опасались, что его могут опознать. Аманда ощущала, что никак не может здесь сориентироваться. После долгих часов сидения за рулем ноги стали словно ватные, а органы чувств отказывались повиноваться, сбитые с толку ярким светом, запахом кипящего жира, шумом аттракционов, криками детворы и невероятным количеством автобусов, битком набитых туристами-иностранцами. После целой ночи, проведенной в машине, Аманде казалось, что ее сбросили на парашюте прямо посреди тематического парка развлечений в аду. «Дьявол-лэнд». Шикарная тема для воскресной статьи одной из ее крошек, подумала Аманда. Несколько ночных смен поработать за кассой в закусочной самообслуживания, пообщаться с людьми, узнать об их… Господи, что это пришло ей в голову? У нее больше нет ни крошек, ни работы. «Дорогой дневник, сегодня меня объявили в розыск на всей территории Соединенных Штатов. А в остальном ничего нового».
В женском туалете девушка плеснула в лицо несколько пригоршней холодной воды, а потом долго смотрелась в зеркало, изучая свое отражение. Удивительно, но выглядела она как обычно, правда, немного устало. Никаких особых изменений Аманда не заметила. Неужели такое возможно? Недаром говорят, что внешность обманчива. Когда в кофейне подошла ее очередь, Аманда заказала два больших кофе-латте и пару клюквенных кексов. Полусонная кассирша едва на нее взглянула. Снаружи ярко светило солнце. Уже потеплело. Здесь, на юге, воздух был гораздо приятнее, чем там, откуда они приехали.
Аманда припарковалась в самом дальнем углу стоянки, подальше от других машин. Карл ждал, пригнувшись, на переднем сиденье, опустив противосолнечный козырек автомобиля. Увидев ее, он опустил окно, чтобы взять покупки.
— Хорошая новость, — заметила Аманда, показав газеты. — Все считают, что я погибла. Не знаю, сколько времени это продлится, но у нас есть день, может, два. Но когда они поймут, что
— Они догадаются, что я или держу тебя в заложниках, или что ты моя сообщница.
— В любом случае это означает, что нас будут разыскивать еще серьезнее. Причем все заинтересованные стороны.
— А плохая новость? — спросил Карл.
Аманда посмотрела на него, словно не веря, что ему не известен ответ на этот вопрос.
— Все остальные, — ответила она. Увидев, как Карл просматривает газету, торопливо перелистывая страницу за страницей, девушка не удержалась и спросила: — Что ты ищешь?
— Хочу узнать, как сыграли «Метсы». Что, у этой газеты нет спортивного раздела?
— «Метсы»? Как ты можешь думать о бейсболе в такое время?
Карл ничего не ответил, просто молча уставился на нее.
— На последней странице. Вторая полоса, — сказала наконец она.
Карл нашел колонку спортивных новостей и начал изучать результаты матчей, затем аккуратно сложил газету.
— Выиграли, — сообщил он Аманде. — Бобби Джонс мастерски подавал на той игре — его подачи отбили только трижды. Я решил, что тебе интересно.
— Ну что, лучше стало?
— Да, — признался Карл. — Знаю, что это неправильно, но мне лучше.
Аманда уселась на переднее сиденье рядом с ним, и они стали поглощать завтрак прямо на парковке, радуясь небольшой передышке. Карл глотал кекс, даже толком не пережевывая, одновременно читая статьи о себе на первых страницах газет: откровения бывших подружек, которые утверждали, что заметили его дурные наклонности много лет назад; воспоминания парня, управляющего корейским рынком примерно за два квартала от дома Карла. Торговец поведал всему миру, что Грэнвилл потреблял огромное количество апельсинового сока «Тропикана», был, как правило, малоразговорчив и небрит, часто приходил за покупками на рассвете и всегда выглядел так, словно только что совершил преступление.
А потом Карл увидел интервью со своим отцом. Какой-то пронырливый репортер отыскал его адрес в Помпано-Бич, штат Флорида, заявился к нему домой и расспросил. Карл живо представил, как родитель стоит у передней двери, с дверным молотком в форме клюшки для гольфа, и с подозрением оглядывает назойливого журналиста. Карл знал, что его старикан терпеть не может вмешательства в свою жизнь, и потому интервью наверняка далось Альфреду Грэнвиллу нелегко. Но для Карла оказалось ничуть не легче прочитать статью. Отец не произнес ни слова в его защиту. Только повторял, как ему тяжело. Ему, а не Карлу. Он говорил о том, что Карл сильно изменился после смерти матери, сбился с пути истинного. «Я заметил, что он стал озлобленным и замкнулся в себе. Отдалился от меня. Нет, не думаю, что он ждал помощи. Полагаю, он даже не подозревал, что нуждается в помощи». Это было только одно из многочисленных высказываний отца, которые журналист привел в своей статье. «Больно осознавать, что мой сын — преступник, — продолжил Альфред Грэнвилл, — но мне придется жить с этим, смириться с чувством собственной вины». Отец говорил так, словно Карлу уже предъявили обвинение и вынесли приговор. Словно не было никаких сомнений и вопросов. Словно…
Карл выдрал страницу из газеты, скомкал и прижал к груди, жалея, что не может спрятать ее в своем сердце, и закрыл глаза. Медленно его рука разжалась, и шарик скомканной бумаги упал на резиновый половичок, защищающий ковровый пол машины. Карл понял, что мучает сам себя. Чтение подобных материалов не пойдет ему на пользу. Никаких нужных сведений и еще меньше правды. И потому, пытаясь притвориться, что он обычный турист, отдыхающий от обычной поездки, Карл начал читать о чем-то другом. Все равно о чем.